Золотой Крюк - [14]

Витек вернулся к Палычу в одинаково растрепанных чувствах и прическе. Палыч окинул его взглядом, и понял — не выгорело.

— Давай, рассказывай, — предложил он, и внимательно выслушал сбитый рассказ сантехника.

— А вдобавок с меня все равно деньги сорвали! — возмущался Витек. — И главное, что обидно — чтобы зайти в парикмахерскую, надо привычно выглядеть, а чтобы прилично одеться — надо быть постриженным и мытым. А у тебя тут даже ванной нет.

— Во дворе водяная труба.

— Да колотун же — я застужусь.

— А ты потеплей оденься, мимоза нежная, — съехидничал Палыч, — прямо в одежде и купайся. Заодно и постираешь.

Но Витек посмотрел на Палыч таким коровьим взглядом, что тот сжалился.

— Ну, предположим, костюм я пойду, подберу тебе по размеру, — предложил Палыч, — но в баню ты все же сходи. А парикмахерскую можно попроще найти где-нибудь на задворках. Пусть корнают для начала, как получится. Заодно и дешевле выйдет.

— Давай выпьем, — предложил Витек, — пока деньги еще не кончились. А то после сегодняшнего похода в парикмахерскую мне начинает казаться, что я у него не так уж много и украл — по нынешним-то ценам.

Он ушел и скоро появился с двумя свертками, из которых вывалил на стол несколько бутылок водки и пива и множество всяких баночек с консервами, кусков колбасы, свертков сыра и прочих съедобных прелестей.

— Поехали, — сказал Палыч, подсел к столу и начал открывать и расставлять продукты. Они разлили по стаканам и выпили. Палыч пополоскал водкой рот, стараясь вкус то ли лучше распознать, то ли крепче запомнить.

— Приемлемо, — вынес он вердикт, и снова разлил по стаканам.

— Финская, — сказал Витек. — Вот и написано — "Финляндия". Самая дорогая, какая в магазине была.

— Будем, — пообещал Палыч, и они вновь опрокинули по стаканчику. — А наша-то покрепче будет. От нашей шары торчат сразу, а эту как воду хлещешь. Можно было нашей купить.

— А зачем? — спросил Витек, — чтобы напиться побыстрее? Тут наоборот — сидишь, выпиваешь и разговариваешь.

— Хорошо, давай разговаривать, — хрумкнул соленым огурцом Палыч, — под нашу действительно лучше молчать.

— Начинай, — предложил Витек. Палыч задумался, потом произнес:

— Цены на электроэнергию поднимать будут. В тресте говорили.

— Ну и что? У тебя все равно жучок стоит, ты за свет не платишь.

— А давай телевизор купим, будем знать, что в мире делается.

— Лучше фильмы смотреть. Давай купим. И видик к нему.

— По видику одну порнуху показывают. Я знаю.

— В видик какую кассету вставишь, то и показывают. Порнуху тоже неплохо иногда посмотреть.

— В твоем возрасте, Витюша, порнуху не смотреть надо, а в жизнь претворять.

— Тогда — за женщин!

Выпили.

— Может, тебе жениться, Вить? Жена и пострижет, и умоет. Найдешь с квартирой, затаишься у нее, пока за тобой гоняться не перестанут.

— Не хочу я прятаться! Да что они мне сделают! — "некрепкая" водка начинала туманить Витьку мозги. — Деньги — это мусор. Не в них счастье, как сказал философ.

— Не в них, — согласился Палыч, — но знаешь, когда они есть, как-то легче переносить, что счастье не в них.

— А в чем счастье-то вообще? — начал допытываться у сторожа Витек. — Вот я, например — слесарь. Человек труда. Труд сделал из обезьяны человека, а из меня — слесаря-инструментальщика. А разве деньги могут из обезьяны сделать человека? Нет, а значит — не нужны они совсем.

— Деньги нужны, чтобы сделать человека из слесаря-инструментальщика, — сказал Палыч. — Нет, в смысле душевных качеств я не спорю, ты человек что надо. Но трудом своим ты себе на эту вот… "Финляндию" не наскребал ведь? — В качестве наглядного пособия Палыч без всякого тоста опрокинул в себя еще одну стопочку. — И на кильки эти, — сторож подцепил вилкой шпротину и отправил в рот, — тоже.

— Ну и что?

— А то самое! Ты в театре в последний раз когда был? Нет, если ты там проводку чинил на халтуре — это не в счет. Вот ты оперу любишь?

— Люблю! — запальчиво выпалил Витек.

— Какую?

— Ну эту.… Где поют.

— Эх ты, — вздохнул Палыч. — Человек без образования — как холодильник без фреона. Вроде работает, а толку никакого. А человек должен звучать, причем гордо. Чтобы все его слышали и восхищались.

— А у меня мечта была — признался Витек. — Я хотел в книгу Гиннеса попасть. Сколько с наших заводов всякого добра уперли, а я целый асфальтоукладчик унес.

— Ну, этим достижением восхищаться только в обэхээс будут, — предположил Палыч.

Они помолчали, лениво пожевывая ветчину без хлеба. Палыч раскурил сигарету.

— Выпить, что ли? — предложил он.

— Надоело! — вдруг буркнул Витек. Но водку налил и Палычу, и себе, — правильно ты говоришь. Это не жизнь. Поговорить — и то не о чем. Вот набухаемся мы сейчас с тобой, потом спать свалимся, а потом что? Квартиры нет, меня самого милиция наверняка уже ищет. Другую квартиру купить — из старой выписываться надо, поймают. Машину купить — тоже паспорт потребуют.

— Может, тебе уехать? В другой город, или вообще из страны?

— Я даже здесь постричься по-человечески не могу, ты думаешь, меня через границу пропустят? Я у них весь санэпиднадзор распугаю. Опять же, загранпаспорта нет. Ехать в какой-нибудь Задвигалинск — что там делать с моими-то деньгами? Птицеферму открывать? А в Питере или каком другом крупном городе я без знакомых и вовсе пропаду.