Золотой Крюк - [11]

— Палыч подавил в себе очередной взрыв негодования. Спорить все равно было бесполезно.

— Мне доралы продать надо, — пояснил он.

— И много у тебя "доралов"? — коверкая слова, поинтересовался уличный коммерсант. Палыч достал бумажки из кармана и помахал ими перед его прыщавым носом. У того улыбку с лица стерло, будто ластиком. Глаза внимательно провожали вальсирующие купюры влево и вправо, будто дворнягу начали дразнить кусочком сахара.

— Это уже дело, — сообщил юнец. — Курс — 1 за 5. Годится?

— По пять рублей за доллар?

— Шутник ты, дедуся, — оскалился продавец. — По пять тысяч. Я тебе, короче, миллион дам.

— Палыч от невероятно звучащей суммы поскреб горло, чтобы освободить проход для воздуха.

— Миллион?

— Ага.… Дай только, гляну, чтобы не фальшивыми были. — Парень взял у Палыча бумажки и ощупал со всех сторон.

— Нормалек, — потом он залез в карман, вытащил кипу банкнот такой толщины, какую Палыч в жизни не видел, перегнул через указательный палец левой руки и принялся отсчитывать деньги правой.

— Эй, дедусь, считай вместе со мной, чтобы без обмана, — предложил юнец, — кусок, два, три, четыре…

Палыч внимательно следил, повторяя цифры в уме.

— … Девятьсот девяносто восемьсот, девяносто девять, лимон, как договаривались. — Юнец отделил отсчитанные деньги, остальные вместе с долларами спрятал в карман, и вновь быстро пересчитал — а Палыч вновь внимательно следил за счетом.

— Миллион, как одна копеечка. Держи, дедусь. Слышь, а откуда у тебя доллары?

— Пенсию получил, — не придумал ничего лучше Палыч, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Здорово, — закивал головой юнец, — а моя бабка получает не то 7, не то 8 тысяч рублей. Ты, наверное, из всех персональных пенсионеров самый персональный.

— А ты как думал? — хитро прищурился Палыч, — я, когда Ленин на броневик залезал, внутри сидел, охранял его. Ну, догадываешься теперь, какое ведомство мне такую пенсию платит?

И обрадовался, увидев, как снова исчезает самодовольная улыбочка с лица хамоватого подростка.

Лифт не работал. Такое, впрочем, случалось и раньше. Как уже было замечено, в некоторых ситуациях никакие деньги не в силах избавить человека от бытовых неудобств. Сергей Степанович неторопливо поднимался пешим ходом на свой восьмой этаж, когда на лестничной клетке между пятым и шестым столкнулся с женщиной в летах, малознакомой ему соседкой Полиной Александровной.

Дородная и строгая, Полина Александровна обладала той самой загадочной душой, над которой веками ломали головы философы — как русские, так и иноземные. Когда у Чеботарева все шло, как по маслу, она его ненавидела люто, сама не зная за что — ведь и в долг по мелочи дать Чеботарев не отказал однажды, и вежлив был всегда. Однако теперь с Чеботарева взять было нечего, на лице его проросла щетина, и выглядел он уставшим. Полина Александровна не могла знать про финансовые злоключения ее соседа, но с удивлением отметила, что неприязнь уступила место жалости. И сейчас, когда Чеботарев проходил мимо нее, вопреки обыкновению, даже не здороваясь, потому что не заметил, она не только решилась первой заговорить с ним, но даже участливо спросила:

— Все ли в порядке, Сергей Степанович? Уж больно уставший вид у вас. Работа измучила?

— Есть немного, — Чеботарев вспомнил все мучения, которые испытал в тресте, и сморщился, как от боли. Это тоже не ускользнуло от глаз Полины Александровны.

— Да что с вами, не плохо ли? — участливо воскликнула она, — может, чаю вам налить? Зашли бы, передохнули.

"Верно, почему бы не зайти? — подумал Чеботарев, — дома на полу насидеться, глядя в окно вместо телевизора, я еще успею".

— Спасибо. Я и правда, с удовольствием выпью чаю, — согласился он.

Загадочная душа Полины Александровны возликовала и стала требовать от хозяйки попотчевать гостя малиновым вареньем, упрятанным в шкафчик к зиме и на случай болезни. Чеботарев между тем прошел в столовую, с наслаждением опустился на диван и жадно впился глазами в черно-белый экран старенького телевизора. Показывали, кажется, "В мире животных", по экрану болтались какие-то твари и что-то бубнил голос за кадром. Впрочем, Чеботарев смотрел не передачу, а ТЕЛЕВИЗОР, по которому успел соскучиться — сейчас он был готов увлечься даже учебным фильмом про производство транзисторных приемников в домашних условиях.

— Животных любите? Значит, душа добрая, — весело приговаривала Полина Александровна, накрывая на стол. Ей, конечно, не терпелось услышать, что довело соседа до такой внешней измятости, но спросить об этом самой было как-то неудобно. На столе появились чашки с чаем, блюдо с ломтиками домашнего пирога с яблоками и сахарница. Насчет варенья Полина Александровна посоветовала душе заткнуться — там и так было всего ничего, и засахарилось оно, наверняка, а такое подавать гостю было не с руки.

— Леночки вашей давно не вижу, — пожаловалось она, — отдыхать, что ли, уехала?

— Ага, отдыхать, — подтвердил Сергей Степанович, — от меня.

Полина Александровна только руками всплеснула, и унеслась в кухню доставать из заначки малиновое варенье.

— Да разве ж можно — от такого мужа, — причитала она, вновь возникая в столовой. — Вы подсаживайтесь к столу, вот сюда, телевизор будет удобно смотреть, и чайку… Кто ж вас теперь столовует?