Золотой крест - [43]
Весной 1958 года Александр написал заметку в Лодзинскую газету «Глос работничий» и, желая отыскать друзей-партизан, рассказал польским читателям, что живет на Урале, работает в Свердловском аэропорту, растит двух дочерей, часто вспоминает боевых соратников. Заметка заканчивалась словами:
«Откликнитесь, товарищи, напишите, кем вы стали, как трудитесь, как строите новую жизнь в народной республике».
А вскоре в аэропорт одно за другим начали приходить письма из польских городов и селений.
Первой весть о себе подала Хелена Гриних, приславшая вместе с письмом две фотокарточки — свою и дочери.
Хелена Гриних писала:
«Дорогой товарищ Сашко!
Не знаю, припомните ли вы меня? В годы войны я жила в Лодзи на улице Лицманштадта, номер три, под кличкой «Тетка». Моей дочери Марии тогда было десять лет.
Вбегает сегодня дочь с газетой и кричит: «Мама, дядя Саша жив!» Она вас так по старой привычке зовет, хотя сама уже давно замужем и растит сына.
Как приятно было узнать, что вы живы и здоровы. Приятно потому, что я вместе со своими товарищами боролась за сохранение вашей жизни. Помните, как я вам перевязывала руку, укушенную собакой, которую спустила на вас полиция в первомайский праздник?
А как вас оберегали, когда вы скрывались в нашем доме! Позднее у нас прятались многие товарищи.
За помощь партизанам меня кто-то выдал гестаповцам, и я сидела в концентрационном лагере в Равенсбруке. Освобождена из неволи войсками Советской Армии. Я очень им благодарна».
А вот письмо польского мастера, который немало сделал для побега Александра Кузнецова и Аркадия Ворожцова:
«В своей заметке, помещенной в Лодзинской газете, вы писали, что вам помог убежать из плена польский мастер Лодзинской текстильной фабрики Гайера. Это — я, Генрих Гожонд. Посылаю вам фотокарточку того времени.
Теперь я работаю не в Лодзи, а в Замброве, что находится в Белостокской области».
Кузнецов внимательно рассмотрел карточку. Да, это был тот поляк-подпольщик с Лодзинской текстильной фабрики, который в тяжелую оккупационную пору, рискуя головой, помогал русским братьям. Сфотографированный во весь рост Гожонд выглядел, как и в день побега летчиков: в том же длинном широкополом плаще-реглане, в фетровой шляпе, сверху заломленной пирожком, с неизменной щеточкой усов, с глубокими морщинами вокруг рта.
Рассказав о себе, Генрих Гожонд спрашивал, где теперь Аркадий Ворожцов? Дожил ли до свободы майор Белоусов?
Но ни об одном из них Кузнецов ничего не знал. Не знал и о судьбе Марины. Где они все? Живы ли, здоровы ли?
«Нет, если бы они дождались победы, кто-нибудь да откликнулся, — рассуждал Кузнецов, о котором в журнале «Огонек» появилась маленькая заметка. — Может быть, Марина забыла про меня? Но Аркадий и Константин Емельянович вспомнили бы».
Александр достал из ящика стола раздувшуюся коленкоровую папку с партизанскими письмами и принялся перечитывать их.
В комнату вбежала Вика, теперь уже взрослая смуглянка — ученица десятого класса. Держа руки за спиной, покачиваясь из стороны в сторону, она хитровато спросила:
— Папа, ты Кузьминых знаешь?
— Знал таких.
— Тогда встречай гостей.
Вика подала отцу телеграмму. Он прочитал:
«Проездом Москвы остановимся Свердловске Хотим повидаться Марина и Иван Кузьмины».
— Ничего не понимаю, — удивился Кузнецов.
— А по-моему, все ясно, — вмешалась Вика. — Они хотят приехать к нам в гости.
— Нет, тут путаница. Ничего не пойму.
— Да что здесь непонятного?
— Отстань от меня, если ничего не соображаешь, — вскипел отец. — Причем здесь Иван? Я же сам был на его похоронах... Ты помнишь, как я у вас в школе рассказывал о разведчике Кузьмине?
— А это, может, другой Кузьмин? — не унималась дочь, желая помочь отцу разобраться в неясности.
— По-твоему выходит, что я знал полдюжины Кузьминых?
То ли второпях, то ли из-за оплошности Кузьмины не сообщили в телеграмме ни номер поезда, ни день приезда. И Кузнецов двое суток не находил себе места. «Может, какая-нибудь ветренница с телеграфа все перепутала, — недоумевал он про себя. — Они из мертвого могут сделать живого, а из живого — мертвого. Я эту телеграмму так не оставлю».
Кузнецов позвонил начальнику телеграфа, сообщил номер телеграммы, попросил сверить ее текст с Москвой и в случае ошибки пригрозился направить жалобу министру.
Не прошло и суток, как почтальон принес вторую телеграмму с теми же подписями и с припиской внизу:
«Текст сверен с оригиналом подателя телеграммы».
Оставалось только ждать.
Вечером после работы Кузнецов оделся в старый комбинезон, ушел в дровяник и занялся мотоциклом. Ползая на коленях по бревенчатому полу от детали к детали, он никак не мог допытаться, почему не действует зажигание.
Наконец, неисправность найдена. Кузнецов утер лицо рукавом комбинезона и увидел перед собой, жену.
— Заканчивай, Саша. Приехали, — сказала она.
— Оба приехали?
— Сам увидишь...
Разгоряченный работой, забыв умыться, хозяин не вошел, а вбежал в квартиру. Увидев сидевшую на кушетке Марину, схватил ее в охапку, поцеловал в щеку и спросил:
— Приехала?
— Да и не одна, а вдвоем, — ответила она.
Из соседней комнаты вышел рослый парень, по-мальчишечьи нескладный, с большими ушами, с круглым крупным лицом. Кузнецов уставился на парня широко открытыми глазами и, здороваясь с. ним за руку, обратился к матери:
Автор — член Союза российских писателей, лауреат литературной премии имени Н.И.Кузнецова, ветеран Великой Отечественной войны. Свой боевой путь начал в сентябре 1941 года. В качестве военного корреспондента прошел по фронтовым дорогам от Ржева и Сталинграда до Берлина. Свой последний боевой репортаж для газеты 3-й ударной армии «Фронтовик» написал у стен рейхстага, над которым реяло Знамя Победы. Полковник в отставке.
Ефим Зозуля — один из выдающихся отечественных писателей, чье имя и творчество возвращаются в большую литературу после многолетнего незаслуженного забвения. В первые десятилетия 20 века он был широко известен и как блистательный автор «Сатирикона», и как один из создателей журнала «Огонек», но сегодня он интересен как автор сатирических, фантасмагорических антиутопий, в которых узнавались реалии жизни в СССР, содержались меткие и беспощадные пророчества.Ефим Зозуля погиб в боях подо Ржевом в ноябре 1941 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.