Золотой кол - [77]

С наступлением холодов к зимовке стали перекочевывать чабаны. Решив испытать себя, Кебек оделся потеплее и дней десять почти не слезал с коня, успокаивая некоторых не в меру ретивых чабанов. Но приступы больше не повторялись, и он очень обрадовался, воспрял Духом.

Когда переехали все животноводы, на зимовке состоялось большое собрание, на которое собрались председатель колхоза, заведующие фермами, зоотехник, ветврач. Председатель первым делом выразил благодарность Кебеку:

— Боялся я, что ты не справишься, но Канымет, оказывается, оставил себе достойную смену. Молодец, Кебек!

Кто-то из чабанов выкрикнул с места:

— При чем тут Кебек? Это Бюльдуркен — молодец!

— И ей тоже большое спасибо! — согласился председатель. — В общем, теперь насчет зимовки мы спокойны. Теперь дело за вами. Берегите угодья. Выпасайте с умом.

Потом стали выступать чабаны. Кто-то жаловался, что его обделили угодьями, у кого-то плохая кошара, кто-то просил завезти угля, так как не успел вовремя запастись кизяком.

— Разрешите и мне два слова сказать? — попросил Кебек.

— Говори, — улыбнулся председатель.

— Вы, наверно, знаете, что здесь четыре года работала так называемая «горная бригада». А толку от нее, я смотрю, как от козла молока! Только деньги даром получали. Вы-то недавно в нашем колхозе, но интересно: куда смотрели зоотехник, ветврач, заведующие фермами?.. Вы видели по дороге зимовку соседнего колхоза? И нам такую надо! — сказал Кебек.

— Ох-оо, верно! — шумно поддержали чабаны.

— И еще… Есть у меня одно предложение, — сказал Кебек, подождав, когда утихнет шум. Глядя на его взволнованное лицо, все невольно притихли. — Я предлагаю назвать нашу зимовку «Канымет»!

Все одобрительно загудели, захлопали в ладоши.

— Я полностью поддерживаю Кебека! — сказал председатель, глядя на чабанов. — Если бы все жили и работали, как Канымет, то цветы на наших следах вырастали!.. А горную бригаду мы сформируем заново. Но, товарищи! Насколько мы улучшим вам условия, настолько повысим и требования!..

Вечером внезапно приехал Алым. Он был чем-то сильно опечален.

— Что случилось? — встревожился Кебек.

— Тезек-аке избил жену до беспамятства…

— Он что, взбесился? Из-за чего?

— Не знаю. Вроде она на работу в новом платье пошла, а он и разозлился, мол, почему старое не надела, деньгами швыряешься.

— О черт! Хоть бы она выздоровела…

Кебек торопливо собрался, и они поехали в аил.

При виде лежащей на постели бледной джене у Кебека сжалось сердце.

— Ну, как ты себя чувствуешь? Может, к врачу поедем? — спросил он встревоженно.

— Не надо. Позовите лучше фельдшера, пусть руку посмотрит, — болит, мочи нет…

…Через неделю, когда джене стало лучше, она созвала всех родичей и сказала:

— Разделите нас! Лопнуло мое терпение. Видеть его не хочу!

Родичи долго уговаривали ее помириться с мужем, приводили разные примеры, но она твердо стояла на своем:

— Сколько же можно терпеть? Разве первый раз он избил меня? Разве впервые вы мирите нас? Как выпьет, так и лезет с кулаками! Не в силах я больше терпеть!..

— А куда Тезек пойдет? — сказал кто-то из родичей. — Ему же жить негде?

— Мой дом пустует. Пусть переезжает, — ответил Кебек. — Я же теперь на зимовке живу. А он пусть поживет один, ума наберется.

— Как бы он опять чего-нибудь с пьяных глаз не натворил! — с беспокойством заметил кто-то.

— Пусть только придет! — джене сжала кулаки. — Заявлю куда следует, и будет тогда в небо в полосочку смотреть!..

Молча сидевший Тезек резко поднялся и вышел, хлопнув дверью.

Несколько дней спустя Кебек услышал, что брат привез из Таласа новую жену.

13

Приехал Алым за своими бычками. С помощью приехавших с ним приятелей он с трудом загнал их в сарай и только тогда еле-еле смог надеть на бычков оброти. Увидев, в каких бугаев они вымахали, Алым с трудом скрывал свою радость, не жалел водки дружкам.

«Небось уже подсчитал, сколько за них выручит. С этих лет такой жадный, что с ним позже будет?» — неприязненно подумал Кебек, потом сказал:

— Ты бы и тех двух бычков забрал, отвез джене, пока Тезек за ними не приехал. Ей-то с детьми деньги нужней…

— Хорошо. Отвезу своих и вернусь, — пообещал Алым.

Но так и не приехал. И, видно, передал его слова Тезеку. Через несколько дней приехал Тезек на другой машине, спросил, где пасутся его бычки.

— Зачем тебе? — спросил Кебек.

— Как это — зачем? Увезу! — сказал тот.

— Оставь их детям. Чего вам двоим-то надо? — сказал Кебек.

— Не твое дело! — разозлился Тезек.

— Оставь их своим детям. Им пить, есть, одеваться надо. Разве джене одной под силу прокормить пятерых? — стал уговаривать его Кебек.

— Отдай им свою корову, раз такой жалостливый! Не суйся не в свою дырку! — огрызнулся тот. До захода солнца он все-таки нашел и пригнал бычков.

Бычки шарахались в разные стороны, не давали надеть оброти.

— Зря трудишься, Тезек! Все равно не дам увезти, — упрямо сказал Кебек.

— Ты что, с печки свалился? С каких это пор за баб заступаться начал? — рассердился тот. — Лучше не зли меня. Хуже будет.

Вдвоем с шофером они загнали одного бычка под навес, но вдруг тот нагнул голову, будто собираясь боднуть, шофер испуганно отшатнулся, и бычок выскользнул наружу.