Золотой эшелон - [3]

К началу 90-х годов Поль, состоятельный холостяк, начал серьезно подумывать о женитьбе, о необходимости продолжить семейное дело. Ему было уже под сорок, и он приближался к тому периоду своей жизни, когда человек, начиная спрашивать себя: «И в этом заключается вся жизнь?» — не может без страха ответить себе ни «да», ни «нет». В таком настроении, в апреле 1991 года, Поль отмечал со своими однокашниками двадцатилетие окончания университета. Было уже поздно, и за его столиком сидел его давнишний приятель — Джонатан Вильям Хардинг II — или просто Вилли, как его называли бывшие студенты. Коллеги же его по Министерству иностранных дел называли его уважительно Джей — Дабл Ю, как это принято в Соединенных Штатах. В свое время, в университете, Хардинг был одним из самых популярных студентов — его отец был весьма известным адвокатом в городе Каир, неподалеку от Сан-Луи. Популярность сына покоилась на том факте, что он не испытывал недостатка в карманных деньгах, водил длинную и блестящую машину, и блестяще же умел соблазнять городских девочек. Помимо того, он еще и великолепно играл в теннис.

Деньги у Хардингов были, но, как они постоянно напоминали своему сыну, деньги эти не свалились с неба. Богатство пришло к ним потому, что они относились ко всем благожелательно, старались делать приятное, а в деловых отношениях пытались предугадать шаги конкурентов. Социальный статус как таковой их не привлекал — им нужны были деньги, которые автоматически вызывали к себе уважение окружающих. Успех в адвокатской практике, согласно Хардингу-отцу, измерялся не числом случаев, которые он выиграл в Верховном суде, а числом выигранных случаев. А поскольку трудиться, защищая богатого клиента, приходилось столько же, сколько и при защите бедного, — вывод был ясен. Это отношение к жизни, не претерпевшее сколь-нибудь заметных изменений, унаследовал и Хардинг-сын. Он вырос в атмосфере конкуренции, и старался всегда победить. В школе он был отличником, несмотря на свои более чем скромные способности, потому что всегда точно знал, что от него ожидают, угадывал, какие вопросы будут в экзаменационном билете, и был, в общем, отличным парнем.

Популярен он был не только в школе — но и в церкви, в загородном клубе… и среди девочек. Он первый из всех своих школьных приятелей потерял невинность — ему было всего двенадцать. Это гигантское достижение автоматически превратило его в глазах мальчишек в героя, девочки же видели в нем нечто опасное и таинственное. Достижение это, впрочем, не было плодом непосредственного чувства. Это был результат типичного для Хардингов расчета. Вилли вычислил, что у хорошеньких девочек успеха он не добьется — их всегда привлекали старшие мальчики. Поэтому он обратил свое внимание на уродливых, в особенности тех, кто был на пару лет старше его. Ему не нужна кинозвезда, говаривал он своим приятелям, ему нужно просто трахнуться. С присущей всем Хардингам деловой хваткой Вилли рассчитал, что девочкам нужна любовь, иначе они в койку не прыгнут. Его признаниям в любви, поэтому, скорее всего поверит девица, ничего подобного раньше не слышавшая. На основе этого расчета он и обратил свое внимание на прыщавую толстуху — и его расчет оказался верным. Этот первый успех как бы заложил краеугольный камень в здание его дальнейших достижений на сексуальной почве в Иллинойском университете.

По окончании университета Хардинга призвали в армию. Ему повезло — он попал в разведывательный отдел Пентагона, где обрабатывались донесения разведчиков из Вьетнама и Камбоджи, прежде чем попасть на соответствующий стол в Вашингтоне. Вилли нравилось работать для правительства. В деньгах он не нуждался, по службе он продвигался без труда. В отставку он вышел майором. Перед ним встал вопрос — что же делать дальше. Интеллектуальная деятельность его не привлекала, и ему хотелось просто побродить по свету. Кроме того, он знал, что его внешность обеспечит ему успех у простушек. Поэтому он выбрал Министерство иностранных дел. Карьера его в этом учреждении была довольно обычной — сначала консулат в Боготе, потом посольство в Браззавилле, затем еще шесть лет в Госдепартаменте. Он нравился всем, производил блестящее впечатление, особенно после женитьбы на Натали Ривс, дочери вице-президента компании «Пепси-кола». Прошло совсем немного времени, и он уже получил место, о котором многие мечтали. Вскоре после того, как Горбачев сменил Черненко, Хардинг оказался в Москве, в американском посольстве, на должности политического советника.

Вот этот-то Хардинг и разглагольствовал сейчас перед Полем.

— Это потрясающе, — говорил он, — в Горбачеве столько привлекающей к себе загадочности, что он скорее напоминает звезду экрана, чем политического деятеля. Только представь себе контраст между ним и бывшими ранее у руля старперами, алкоголиками и солдафонами.

— Да, — Поль приканчивал третью бутылку пива, и его любовь к бывшему однокурснику была безграничной, — должно быть, здорово жить в Москве.

— Я никогда и не воображал, что работа дипломатов может быть такой потрясающей. Понимаешь, чувствуешь, что ты участвуешь в великих исторических свершениях. И ведь никогда еще раньше коммунистический режим не преобразовывали изнутри — и эти преобразования касаются всех, живущих в Советском Союзе и Восточной Европе. Ты только подумай — один человек — конечно, Раиса — это тоже нечто фантастическое, через нее русские женщины начинают понимать, что такое подлинное освобождение, — так вот, только подумай: один человек может перевернуть целую страну — да что я говорю, весь мир! Он похож… ну, не знаю, мой старший брат рассказывал мне про Джона Кеннеди — после старика Эйзенхауэра у руля молодой, мужественный президент, и вся страна вдруг почувствовала себя молодой. С Горбачевым, полагаю, дело обстоит так же.