Золотой дикобраз - [142]

— Анна-Мария, если ты замерзла, — сказал он обиженно, — почему бы тебе не идти в постель?

Она не сразу ответила, а вначале уронила руки на колени и всмотрелась в огонь.

— Сейчас приду.

Он повернулся в постели, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза. Перед ним возникла картина: его жена, сидящая у камина. Красивая. Сейчас она красивее, чем Этьен. Какое-то время, когда они потеряли детей, она подурнела, но сейчас стала красивее даже, чем тогда, когда они поженились. Он вздохнул и представил, что она смотрит на огонь и видит там лицо Людовика.

О этот Людовик Орлеанский! Он везде, даже в моей постели. Все его любят. Моя жена любит его, мои подданные любят его, моя сестра Жанна любит его… вот только Анна… она ненавидит его, и ее ненависть, наверное, и породила всю остальную любовь.

Голос жены отвлек его от этих мыслей.

— Карл, а что ты собираешься сделать, если Людовик не приведет Жанну в Амбуаз?

А Людовик не сделает этого, она это точно знала. А вот чего она не знала, и это ее беспокоило, почему Анна вдруг поспешила с этим требованием, угрожающим Людовику заточением, если знала, что у королевы по-прежнему имеется приказ об его освобождении. Он был тщательно спрятан в ее комнате в Амбуазе. А может быть, его уже там нет? Может быть, за то время, что они в Туре, его там нашли? Если это так, тогда Людовик на следующей неделе…

— Карл, — повторила она нетерпеливо, поскольку он не ответил, — как ты собираешься поступить с Людовиком?

— Мне бы хотелось никак не поступать, просто забыть о нем, и все. Но я и без того долго терпел. Есть же предел.

— Но Жанна в Амбуазе будет очень несчастна. Зачем ей двор. Не лучше ли ей оставаться в…

Он не дал ей договорить.

— Я уже слышал эти трогательные речи. Не надо воспринимать Жанну слишком серьезно. Она мало что знает о мире, в котором мы живем. Сама она живет в безопасности, ей вообще легко живется. Но Людовик женат на ней, и он должен прекратить эти разговоры о том, что у него нет жены.

— Но, Карл, пусть все остается, как есть. Людовик уже давно не добивается свободы. По твоему требованию он забрал назад свое прошение о разводе.

— Но он все равно хочет быть свободным… и ты тоже хочешь быть свободной, — мрачно произнес Карл.

Она повернула голову от огня и посмотрела на него, но в темноте не смогла разглядеть, какое у него выражение лица.

— Вы оба, ты и Людовик, хотите быть свободными. А потом заберетесь вместе на мой трон.

Она встала и направилась к нему, спокойно отвечая на ходу:

— Зачем ты позволяешь своей сестре так настраивать себя против меня, да и Людовика тоже? Карл, ведь ты и я, мы всегда были добрыми друзьями. И как это нехорошо быть таким подозрительным. И к кому? Ко мне. Я была твоим единственным другом, когда у тебя никого не было. Я помогла тебе справиться с сестрой и занять надлежащее место. Я родила твоих детей.

Она села на постель и взяла его руку. Вначале он хотел убрать ее, но потом оставил.

— Карл, мы женаты уже больше шести лет. За это время ты мог много раз убедиться, что я тебя никогда не обманывала.

— Да, — неохотно признал он. — Но любви у тебя ко мне не так уж много, Анна-Мария. Правда? — ему хотелось, чтобы это прозвучало саркастически, а сказал он это очень грустно.

— Как я могу сказать о том, что любви много, когда ты прекрасно знаешь, что это не так. Но я могу честно признаться, что ее здесь гораздо больше, чем в любом королевском браке. Твоей сестре хочется, чтобы ты все время думал, что Людовик замышляет убить тебя, с целью захватить твой трон и твою жену. Это ложь. Он хотел бы освободиться от Жанны. Это правда. Каждый мужчина хочет иметь нормальную жену и детей. Но он не делал никаких попыток освободиться с тех пор, как обещал тебе. А как он сможет занять твой трон? Ведь на нем сидишь ты, а после тебя твои дети?

— Какие дети?.. У меня нет детей.

— А кто нам мешает еще завести детей, — заставила сказать себя она.

Он убрал руку и обиженно проворчал:

— А откуда могут взяться дети, если ты ложишься в постель, когда я уже давно сплю? Наверное, ты ожидаешь их найти однажды утром в камине, куда ты так любишь смотреть.

— Нет, не там я ожидаю их найти. Мы скоро найдем хотя бы одного, Карл, в нашей постели, где родились и другие наши дети.

Она медленно скользнула под одеяло и прижалась к нему.

* * *

А тот, вокруг которого кипели все эти страсти, проводил время в лесу. Он лежал на спине в тени большой ивы у ручья. Они с Жоржем остановились здесь перекусить. Утро предполагалось посвятить охоте, но вместо этого они медленно ехали рядом и болтали. На следующий день Жорж должен был отправляться в Рим, а Людовик — в Амбуаз, один.

Людовик уже покончил с едой и опустил руки в поток, растопырив пальцы, глядел, как вода сочится сквозь них. Затем, когда это занятие ему надоело, перевалился на спину и начал наблюдать за Жоржем, который сидел, прислонившись спиной с дереву, и все глубже и глубже запускал руки в корзину с едой, и все доставал и доставал из нее, как будто дал клятву принести ее обратно обязательно пустой, независимо, какие сверхчеловеческие усилия для этого потребуются.

Людовик, глядя на него, улыбался. Сегодня Жорж снял на время свою кардинальскую сутану и был облачен в охотничий костюм, который плотно облегал фигуру. В ней обнаруживались явные излишества. Особенно спереди. Да, лишний вес ни к чему. Хотя, смотря какой лишний вес. Вот Дюнуа, он весил больше, чем Жорж, но был подвижнее, чем Людовик. Дюнуа!