Золотой дикобраз - [118]

— Но ведь он женат.

— Он был женат. Его брак аннулирован и австрийское дитя очень вежливо возвращено ее отцу, Максимилиану. Мадам Анна подыскала своему брату другую невесту.

— Кого же? — спросил Людовик, теряясь в догадках, какую же помощь он может оказать в этом вопросе.

— Это Анна Бретонская, — не глядя на Людовика, произнес Дюнуа.

— Но Анна-Мария тоже замужем!

— Ее брак по просьбе французского короля тоже был аннулирован Папой. Но она отказывается выходить замуж за Карла, ссылаясь на помолвку с тобой. Вот где нужна твоя помощь.

Это было выше его понимания. Людовик знал о замужестве Анны-Марии и понимал, что для него она навеки потеряна, даже если когда он и выйдет на свободу. Но он догадывался, как на нее давили, и ему были понятны мотивы, которые вынудили ее пойти на этот шаг. Чего он не знал, так это того, что, выходя замуж за Максимилиана, она спасала их помолвку. Он никогда не принимал всерьез ее любовь к себе. Думал, так — детские фантазии. И не дано ему было знать, как отчаянно боролась она в эти дни за свою свободу.

— Но я не могу заставить ее выйти замуж за Карла, если она того не хочет. Если мое освобождение зависит от этого, я отказываюсь от него.

* * *

Дюнуа был потрясен. Мысль о том, что Людовик может отвергнуть свободу, которую с таким трудом удалось добыть в конце третьего года его заключения, привела его в ужас.

— Да это же будет безумием, вот так вот, из-за пустяка отбросить мысль о свободе! Мадам Анна женит своего брата на Бретонке в любом случае, независимо от того, как ты к этому относишься. У нее огромная армия, готовая к походу на Бретань, и только этот брак может предотвратить вторжение.

— Значит, она снова хочет напасть на Бретань! — Людовик почувствовал вдруг огромную усталость, какой не знал уже много дней. Он вспомнил, во что обошлось бретонцам прошлое вторжение французов.

— Поэтому ты должен убедить Анну-Марию согласиться во имя спасения всех бретонцев. Даже если бы ты был на свободе, все равно не смог бы на ней жениться. Есть еще одно условие твоего освобождения, — мрачно добавил Дюнуа, понимая, что переходит от плохого к худшему.

— Что же там еще?

— Ты должен прекратить добиваться развода с Жанной.

— Да ты, Дюнуа, достаешь эти условия из шкатулки, прямо как фокусник, — задумчиво произнес Людовик, медленно устраиваясь в своем кресле. Затем он взял с доски шахматную фигуру и принялся внимательно ее изучать.

После долгой томительной паузы он наконец заговорил:

— Да, этот подарочек с сюрпризом. Значит, мне даруют свободу и в то же время отнимают всякий смысл моего существования. Какую же мне оставляют надежду? Если я принимаю эти условия, значит, признаю свое полное и окончательное поражение в битве с покойным королем. Знаешь что, Дюнуа, я думаю, для меня легче остаться здесь до смерти, чем признать такое поражение.

Дюнуа очень нервничал. С минуты на минуту должен был появиться король. В который раз Дюнуа пожалел, что не обладает красноречием Жоржа.

— Это вовсе не поражение, Людовик. Это только временное отступление, и мы должны использовать его преимущества.

— Как? Скажи мне ради Бога.

— Ну что тебе еще сказать? Решающий бой еще впереди, Людовик. И когда мы решимся на него, где будешь ты? В это убогой камере? Ты должен использовать этот шанс, Людовик! За эти три года не было, наверное, и часа, когда бы мы не пытались получить этот шанс. Подумай о мадам Анне. Она спит и видит, как ты умрешь в этой башне, куда заперла тебя. В первый раз за все время своего правления, да и вообще, наверное, в первый раз в жизни, король решился на самостоятельный шаг, без нее, и ради всех нас ты должен поддержать этот его порыв.

Людовик не отвечал. Он молча перекатывал в ладонях фигуру королевы. Дюнуа представил скачущих быстрым галопом короля и Жоржа. Дорога была каждая секунда. Тут он вспомнил, что не использовал еще один сильный аргумент.

— Подумай о Жорже, если не хочешь думать о себе. Что будет с ним, если ты откажешься выйти на свободу. Оба, и король, и Анна, обрушат свой гнев на него. Он будет наказан, и очень сильно. А то, что останется, придется на мою долю.

— Я не могу допустить, чтобы это произошло, — медленно произнес Людовик и решительно поставил фигуру королевы на доску. — Но вам не следовало давать обещания, что я стану уговаривать Анну Бретонскую.

— Ее в любом случае уговорят! — почти закричал Дюнуа. — В этой тюрьме у тебя уже вообще мозги усохли. Я же говорю тебе, да что там, я клянусь всеми святыми мучениками, которые когда-либо сгорели на костре, ее все равно заставят, силой! Я своими глазами видел войско французского короля. Они ждут приказа выступать. Ты уже имел случай убедиться, как это было однажды, ты видел осаду Нанта. Хочешь, чтобы это повторилось вновь?

— Нет.

— Тогда ты должен уговорить Бретонку. Поезжай в Нант. Жорж обещал, что ты сделаешь это, и убеди ее, что это неизбежно. Карл женится на ней обязательно. У нее нет выбора, вернее есть — согласиться мирно или после вторжения французской армии.

— Но что это будет за брак! — воскликнул Людовик. — Из Карла такой же муж, как жена из его сестры Жанны.