Золотой цветок - [13]

– Это похоже на коробку… Может, он внутри? – она потрясла неизвестный предмет и сделала вывод: – Ничего не слышно…

Вдруг Анфиса приложила палец к губам, призывая замолчать. Мы прислушались. С улицы доносились приглушенные голоса. Девушка положила коробку, подошла к двери на крышу и медленно, бесшумно открыла ее, юркнула в темноту, жестом показав мне следовать за ней. На ровной площадке стояло несколько шезлонгов. Снизу доносились крики и хохот. Мы подошли к краю крыши, со стороны дороги и прислушались.

– Выйдут, выйдут, куда денутся! – кричал кто-то со смехом.

– Сколько ждать можно? Давай – сами… – перебивал другой голос.

– Не суетись, сами еще успеем! – успокаивал третий.

Я подошел к краю крыши и посмотрел вниз. У ворот, помимо моей «девятки», стояли три иномарки. Около них суетились около десяти человек, может – больше. На улице уже было темно, и разглядеть что-либо отчетливо было трудно.

Раздался звук открываемой двери в доме, затем знакомый вежливый голос спросил:

– Добрый вечер! Чего вы желаете?

– Вы прекрасно знаете, чего мы желаем, – резко ответил грубый голос. – Я хочу зайти к вам в гости и побеседовать с Григорием Леонидовичем.

– Подождите немного, я узнаю, насколько возможно удовлетворить вашу просьбу, – вежливо, тихим баритоном ответил охранник и удалился.

– Надо же – какой вежливый интеллигентишка! – раздался смешок.

– Этого интеллигентишку зовут Кирилл Громов, и он глазом не моргнет, переломает тебе руки и ноги, – ответил хриплый голос, говоривший с охранником. – Он в спецслужбах работал, потом ушел. Как ушел, я не знаю, но знаю, что так просто они не отпускают. Предполагаю, что у него есть нечто, чем можно прихватить…

– Чувствую, валить нужно будет этого Кирилла и всех, кто там есть. Не отдаст он так, – сказал другой голос.

– Чего ты сегодня такой агрессивный? Тебе лишь бы завалить кого-нибудь. Нужно побеседовать сперва. Узнать, о чем думает человек, – успокоил подельника хриплый.

Анфиса схватилась за голову. Она уже не скрывала, что ей страшно.

– Хорошо, что он так предусмотрительно подарочек домой прихватил… – сказал кто-то из толпы.

– Явно валить хотел утром рано. Да вот, видно, не судьба, – раздался дружный хохот.

– Нужно предупредить папу, – прошептала Анфиса. Я закивал головой в знак согласия.

Раздался звук открываемой двери и голос Кирилла:

– Войдите. Один.

Открылась калитка.

– Поздно… – сказал я шепотом.

– Уверен, что не отдаст так. Нам гусек его сказал, что там, в доме, тайник на тайнике, – заметил кто-то, когда главный зашел в дом.

– Дом спалим, легче будет найти.

Раздался хохот.

Анфиса потянула меня за рукав и тихонечко двинулась к двери.

– Нужно папу предупредить. Бежать надо отсюда! – прошептала она взволнованно.

– Как мы сейчас скажем? Этот в дом зашел…

– Ну и что, что зашел! Позовем и скажем. Они убить всех хотят и дом спалить. Ты же слышал…

– Надо полицию вызвать.

– Точно! Звони! А я пойду вниз к отцу и скажу, что мы слышали.

Но как только она двинулась в сторону лестницы, раздались выстрелы. У Анфисы от ужаса глаза расширились, она рванулась в сторону лестницы и пронзительно закричала. Я подскочил к ней, зажал рот рукой и повалил на диван. В истерике она стремилась вырваться – бешено извиваясь, била меня руками и ногами, пыталась укусить за руку. Это продолжалось довольно долго, мне стало казаться, что она сошла с ума.

Внезапно она успокоилась. Просто затихла, и все. Я снял онемевшую от чудовищного напряжения руку с ее рта, устроил поудобнее на диване и вышел на крышу. Внизу никого не было, но машины еще стояли. Значит, бандиты все в доме… Я вбежал обратно в комнату. Анфиса все так же бездвижно лежала на диване. Внизу раздался звук металла и матюги – судя по всему, кто-то споткнулся о рыцарский шлем.

– Анфиса, нам надо бежать, – сказал я шепотом, подойдя к ней.

Ответа не последовало. Девушка лежала без движения.

– Анфиса, ты меня слышишь? – я потряс ее за плечо, но реакции не последовало.

В шоке – понял я. Стал ее трясти сильней. Она не реагировала ни на слова, ни на действия. Я выскочил на крышу и стал искать, где можно незаметно спуститься. Мною начала овладевать паника. Я заскочил в комнату. Пространство стало другим – страшным и мрачным, как будто попал в другое измерение. Ужас, охвативший меня, парализовал все тело, пропала способность мыслить.

На диване все так же неподвижно лежала Анфиса.

Взгляд мой упал на Цветок.

– Нужно собраться… – сказал я себе шепотом, – нужно бежать…

Я подскочил к Анфисе, начал трясти ее и бить по щекам, но это не помогало, она смотрела прямо на меня пустыми, заплаканными глазами, ее взгляд уходил в бездну безмолвия и сумасшествия.

– Ну и втерся же я… – прошипел я сквозь зубы.

Я начал срывать занавески с окон, вытащил простыню из-под Анфисы, покрывало, все крепко связал и вышел на крышу, привязал к дымовой трубе и опустил импровизированную веревку вниз со стороны сада. Посмотрел – до земли немного не достает, но насколько – в темноте не видел. Затем вернулся к Анфисе и снова начал ее трясти:

– Анфиса! Малышка, очнись, пожалуйста! Нам надо бежать! – шептал я в отчаянии.

Я попытался поднять ее на ноги. Она послушно встала. Как кукла – верти ее как хочешь, все равно ничего не понимает. Я взял ее за руку и потащил на крышу. Вяло переставляя ноги, она поволоклась за мной. Для верности я прирастил к импровизированной веревке еще пододеяльник, привязал к его к Анфисе и посадил ее на край крыши.