Золотоглазые - [22]

Некоторое время они шли молча, затем Зеллаби сказал:

— Однако факт остается фактом, как бы девочка это ни восприняла. Она обворована. Из ребенка она превратилась во взрослую женщину. По-моему, это грустно. У нее не было возможности расправить крылья. Время поэзии и романтики прошло. Ей остается только грустить об этом.

— Возможно, кто-то и согласится, но я сомневаюсь в этом. Поэтому поэзия встречается все реже… Но не только в этом дело, теперь нужно больше темперамента, чем в наши времена, чтобы перейти сразу от игрушек к детям.

Зеллаби покачал головой с сожалением.

— Полагаю, вы правы. Всю мою жизнь я считал предосудительными утопические взгляды женщин. И всю мою жизнь девяносто процентов из них показывали мне, что их это нисколько не волнует.

— Конечно, есть такие, кто не был обворован совсем, — вставил Либоди.

— Вы правы. Я только что заглянул к мисс Огл. Она не из таких. Она все еще растеряна, но она довольна. Можно подумать, она сотворила какое-то колдовство, сама не зная как.

Он помолчал и продолжил:

— Моя жена сказала, что через несколько дней возвращается миссис Либоди. Мы очень рады это слышать.

— Да, доктора удовлетворены ее состоянием.

— А как ребенок?

— С ним все в порядке, — ответил мистер Либоди грустно. — Она его обожает.

Он остановился у ворот сада.

— Да, — кивнул Зеллаби. — А что с мисс Фершам?..

— Она очень занята. Все еще считает, что щенки куда интереснее детей, но я замечаю, что это убеждение начало ослабевать.

— Даже самые упорные принимают случившееся. — согласился Зеллаби. — Как мужчина, я нахожу, что после сражения все успокаивается.

— Да, сражение было. Но сражение — только высшее проявление борьбы. А бороться еще придется много.

Зеллаби посмотрел на него более внимательно, а мистер Либоди продолжал:

— Кто они, эти дети? Есть нечто удивительное в их золотых глазах. Они… — он поколебался и добавил: —Я думаю, это не вид иного создания, которое вручает себя нам, но я постоянно возвращаюсь к тому, что должна быть какая-то проверка.

— Кого? Кем?

Мистер Либоди покачал головой:

— Возможно, мы никогда не узнаем. Какой-то тест мы уже прошли. Мы могли бы отвергнуть ситуацию, но мы приняли ее, словно это наше дело.

— Будем надеяться, что мы поступили правильно, — сказал Зеллаби.

Либоди выглядел ошарашенным.

— Но что еще?

— Не знаю. Да и кто может сказать, как нам поступать дальше?

На том они и расстались. Либоди собирался зайти еще к кому-то, а Зеллаби в задумчивости продолжал свою прогулку. Сделав всего несколько десятков шагов, он встретил мисс Бринкман. Она расторопно толкала перед собой коляску с ребенком. Внезапно она остановилась как вкопанная, беспокойно глядя на свое чадо. Затем она вынула ребенка из коляски, присела на ступени Мемориала войны и, расстегнув блузку, начала кормить ребенка грудью. Зеллаби некоторое время наблюдал за ней, но вскоре продолжил прогулку. Подойдя ближе, он приветливо поднял шляпу. Мисс Бринкман раздраженно взглянула на него, краснея, но не шевелясь. Она заговорила, как будто заикаясь:

— Мое поведение естественно, не так ли?

— Конечно, — заверил ее Зеллаби.

— Раз так, то уходите, — сказала она и заплакала.

Зеллаби медлил.

— Не могу ли я быть чем-нибудь вам полезным?

— Можете: уходите, — повторила она. — Уж не думаете ли вы, что мне приятно чувствовать себя выставочным экспонатом.

Зеллаби все еще не решался уйти.

— Она голодна, — сказала мисс Бринкман. — Вы бы поняли меня, если бы ваш ребенок был одним из них. А теперь, пожалуйста, уходите.

Зеллаби еще раз поднял шляпу и удалился, как его просили. Он шел, озадаченно хмурясь, сознавая: что-то упустил, что-то было скрыто от него.

На полдороге к поместью звук машины заставил его остановиться. Машина затормозила тоже. Обернувшись, он увидел не продовольственный фургон, а маленький черный автомобиль Ферелин.

— Дорогая моя, — сказал он, — как это мило с твоей стороны. Я и не думал, что ты приедешь. Жалко, что меня забыли предупредить.

Но Ферелин не ответила на его улыбку. Ее лицо, немного бледное, было очень усталом.

— Никто не знал, что я приеду, даже я. Я не собиралась. — Она посмотрела на ребенка в люльке, стоящей на сидении рядом. — Это он заставил меня приехать, — сказала она.

На следующий день в Мидвич вернулось несколько человек. Первой была Маргарет Хексби из Норвича, вместе с ребенком. Она уже не состояла в штате Фермы почти два месяца, однако вернулась именно на Ферму, требуя приюта. Двумя часами позже приехала Диана Доусен из окрестностей Глечестера, тоже с ребенком и тоже с требованием предоставить ей место. С ней проблем было меньше, так как она все еще оставалась в штате, даже учитывая то, что она вернулась на несколько недель раньше запланированною срока. Третьей приехала мисс Полли Райтон из Лондона, которая находилась в глубокой депрессии после того, как я оказал помощь ее дядюшке, преподобному Хьюберту Либоди.

На следующий день приехали еще две бывшие сотрудницы Фермы, которые уже подписали бумаги на увольнение, но теперь дали понять, что именно Ферма должна найти для них комнаты в Мидвиче. После обеда приехала молоденькая мисс Дорри, которая жила с мужем в Девенпорте, а теперь решила пожить отдельно.