Золотое яблоко Фрейи - [8]

К прилагаемому отрывку из летописи вышеупомянутого аббатства добавлю, уважаемая фрау Эдсон, что, как показывают архивы, некий Уильям был действительно сожжен на медленном огне на городской (в то время — ратушной) площади г. Дальцига 5 августа 1321 года. Тогдашний епископ Рейнский, о. Марк фон Розенштад, проводивший от имени инквизиции следствие, скончался 7 февраля 1322 года поутру в своей постели в возрасте 71 года. Среди перечней вещей покойного значился некий ящик из дерева, с замком, но без содержимого (если таковым не считать горстку пепла, обнаруженную душе-приказчиками). По имеющимся у меня данным, объем ящика не превышал полутора кубических футов[2], т. е., если условно принять ящик за куб, длина стороны его составляла 30–40 сантиметров. Являясь исследователям католицизма в Германии и действий инквизиции в XIII–XVI вв., я имел возможность тщательно изучить архив о. Марка, епископа Рейнского. В нем имеется дело о следствии в аббатстве, однако ни о каком свертке, отданном на хранение настоятелю, как и о взятии под стражу монастырской девушки, не сказано ни слова.

У меня лично сложилось впечатление, что вышеупомянутые дело о следствии было переписано наново, ибо почерк личного писца епископа несколько отличается от почерка, которым описывается монастырское дело. Ни-каких упоминаний о фигуре, изготовленной послушником Уильямом в аббатстве и впоследствии у него, очевидно, изъятой (если, конечно, таковая вообще существовала), в исторических архивах Германии не имеется, за это я могу ручаться.

Добавлю, что епископ о. Марк был весьма состоя-тельным человеком и, что примечательно, в своем завещании, написанном в декабре 1321 года, отказал почти половину своего состояния некой Эльзе из Дальцига. Весной 1322 года (предположительно в апреля) упомянутая Эльза покинула пределы княжества, передав унаследованные земли церкви и получив при этом 20 % отступных.

Вот, собственно, и все, что мне удалось выяснить. Надеюсь, эти сведения хотя бы частично удовлетворят Ваш интерес.

Искренне Ваш,

Отто фон Шрайдер».

Арчер закурил, переваривая прочитанное. Прошло не меньше десяти минут, когда он заговорил:

— И как вы поступили с письмом?

У профессора от удивления округлились глаза.

— Хо-хо! Вот уж чего не ожидал, так такого вопроса.

— Ну, остальные вы и сформулировали, и разложили по полочкам давно и без моей помощи. Так что, профессор, к тайнам аббатства вернемся чуть позже, если вы не против.

— Ничуть, Томас. Вы очень проницательный человек. Впрочем, это не первый мой комплимент, — ответил Дэвис, наливая себе виски. — Ваше здоровье, друг мой. Черт бы побрал эти рожи на картинах!.. Выходя из этой залы, я порой буквально чувствую десяток ненавидящих взоров в затылок.

— А может, лишь один? — закурил Арчер.

— Один? Да вы, собственно, о чем? — встревожился Дэвис.

— Ну за что же вас ненавидеть всему роду Эдсонов, право, — улыбнулся Томас.

— Так? Да, конечно. А письмо… Письмо я заклеил и не поленился лично подкинуть мачехе в Хеллингтон. А буквально через пару дней покупаю газеты и читаю: «Последняя из древнего рода скончалась B фамильном архиве. В чем тайна Хеллингтона?» Ну, и прочая ерунда. Скончалась-то она в своей постели, просто накануне просидела весь вечер в библиотеке — Берт Норман, он был здесь за дворецкого, видел свет в окнах. Да, она делала какие-то выписки. Причем откуда — неизвестно, все книги стояли на своих местах. А книг там… Это. пожалуй, единственное, что приобрел мой отец вместе с развалинами. Специалисты оценивают здешнюю коллекцию очень высоко. И — как вы думаете, на каком языке она писала?

— Думаю, на немецком.

— Точно Вы меня просто поражаете, Том,

— Но это же так просто. Да, а ее записи? Они целы? — встревожился вдруг Арчер.

— Конечно, целы. Сейчас я их вам покажу. — Профессор встал и направился к тому же бюро черного дерева. Открывая его, а затем сейф, искусно вмонтированный между полками, он заметил: — А леди Эдсон звали, кстати говоря, Элис.

— Ну и что? При чем тут ее имя, доктор?

— Ничего. Просто Элис по-немецки звучит как Эльза, понимаете?

— Как не понять! Но мало ли какие бывают совпадения! Это имя отнюдь не редкое… — Арчер внезапно замолчал и, не отрывая глаз от строгого господина в фиолетовом камзоле при шпаге с изящным золотым эфесом, произнес: — Насчет совпадений, док. А как скончался сэр Роберт, узнав о предстоящем замужестве дочери?

Дэвис, роясь в бумагах, буркнул:

— Обыкновенно. Когда ему вечером об этом объявили, он аж побелел от злости — так мне говорил отец. Ну и к утру загнулся, старый сыч.

Арчер оторвал взгляд от портрета и сказал с расстановкой:

— То есть скончался в собственной постели? Мне кажется, я где-то уже слышал эти слова.

Профессор, потирая ладони, испуганно посмотрел на помощника:

— Записи… Записи Эдсон… Они исчезли, Арчер!

МИНУТ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ, успокоив себя изрядной дозой «Шиваса», Дэвис заговорил;

— Глупее положение трудно придумать. Не вызывать же полицию из-за пропажи какой-то папки со старушечьими каракулями. Черт меня побери, если б я хоть что-нибудь понимал! Ее записи мирно пролежали без малого семь лет, чтобы исчезнуть через два дня после вашего появления в Хеллингтоне. Слушайте, может, вы знаете, чья эта работа? — И профессор уставился на Арчера.