Золотое время - [8]

Хилиарх, которого Крез, как он помнил, назвал Гарпагом, наклонился вперед. Тигриная шкура, покрывавшая кушетку, и роскошный красный халат, в который был закутан сухопарый мидянин, подчеркивали его стариковскую внешность — длинные, до плеч, волосы стального цвета, изрезанное морщинами смуглое горбоносое лицо. Но глаза, которые внимательно рассматривали пришедшего, старыми не были.

— Итак, — начал он (в его персидском слышался сильный североиранский акцент), — ты и есть тот человек из Афин. Благородный Крез сегодня утром рассказал о твоем прибытии и упомянул, что ты кое о чем расспрашивал. Так как это может касаться безопасности государства, я хотел бы знать, что именно ты ищешь. — Он погладил бороду рукой, на которой блестели самоцветы, и холодно улыбнулся. — Не исключено даже, что я помогу тебе в твоих поисках — если они безвредны для моего народа.

Он старательно избегал традиционных форм приветствия и даже не предложил прохладительных напитков — словом, не проделал ничего, что могло бы возвести Меандра в наполовину священный статус гостя. Это был допрос.

— Господин, что именно ты хочешь узнать? — спросил Эверард. Он уже догадывался, в чем дело, и тревожное предчувствие его не обмануло.

— Ты искал переодетого пастухом мага, который пришел в Пасаргады шестнадцать весен назад и творил чудеса, — голос хилиарха исказился от волнения. — Зачем это тебе и что еще ты слышал об этом? Не медли, чтобы придумать ложный ответ, — говори!

— Великий господин, — начал Эверард, — оракул в Дельфах сказал мне, что жизнь моя переменится к лучшему, если я узнаю судьбу пастуха, пришедшего в столицу Персии в… э-э… третьем году первой тирании Писистрата. Больше ничего об этом я нигде не узнал. Мой господин знает, насколько темны слова оракула.

— Хм, хм… — На худое лицо Гарпага легла тень страха, и он сделал рукой крестообразный знак, который у митраистов символизировал солнце. Затем он грубо бросил: — Что ты разузнал с тех пор?

— Ничего, великий господин. Никто не мог сказать…

— Лжешь! — зарычал Гарпаг. — Все греки лжецы. Поберегись, ты ввязался в недостойное дело! С кем еще ты говорил?

Эверард заметил, что рот хилиарха дергается от нервного тика. У самого патрульного желудок превратился в холодный ком. Он раскопал что-то такое, что Гарпаг считал надежно скрытым, и настолько важное, что риск поссориться с Крезом, который был обязан защитить своего гостя, ничего перед этим не значил. А самым надежным кляпом во все времена был кинжал… Конечно, после того как дыба и клещи вытащат из чужеземца все, что он знает… «Но что именно я знаю, черт побери?!»

— Ни с кем, господин, — прохрипел он. — Никто, кроме оракула и Солнечного Бога, говорящего через оракула и пославшего меня сюда, не слышал об этом до вчерашнего вечера.

У Гарпага, ошеломленного упоминанием о Боге, перехватило дух. Было видно, как он заставил себя расправить плечи.

— Мы знаем только с твоих слов — со слов грека, что оракул сказал тебе… что ты не стремился выведать наши тайны. Но даже если тебя сюда прислал Бог, это могло быть сделано, чтобы уничтожить тебя за твои грехи. Мы поговорим об этом позже. — Он кивнул командиру стражников: — Отведите его вниз. Именем царя.

Царь!

Эверарда осенило. Он вскочил на ноги.

— Да, царь! — вскричал он. — Бог сказал мне… будет знак… и тогда я передам его слово царю персов!

— Хватайте его! — завопил Гарпаг.

Стражники бросились исполнять приказ. Эверард отпрыгнул назад, что есть мочи призывая царя Кира. Пусть его арестуют. Слух дойдет до престола, и тогда… Двое с занесенными топорами оказались между ним и стеной, остальные навалились сзади. Взглянув поверх их шлемов, он увидел, что Гарпаг вскочил на кушетку.

— Выведите его и обезглавьте! — приказал мидянин.

— Мой господин, — запротестовал командир, — он воззвал к царю!

— Чтобы околдовать нас! Теперь я его узнал, он сын Заххака и слуга Ахримана! Убейте его!

— Нет, подождите, — воскликнул Эверард, — подождите, вы что, не видите, это он — предатель, он хочет помешать мне поговорить с царем… Отпусти меня, тварь!

Чьи-то пальцы вцепились в его правую руку. Он готов был просидеть несколько часов в местной каталажке, пока босс не узнает о случившемся и не вызволит его оттуда, но теперь все обстояло несколько иначе. Он выдал хук левой: стражник с расквашенным носом отшатнулся назад. Эверард выхватил у него из рук топор и, развернувшись, отразил удар слева.

Бессмертные пошли в атаку. Топор Эверарда со звоном ударился о металл, отскочил и размозжил кому-то костяшки пальцев. Конечно, как воин, он превосходил большинство этих людей, но у снеговика в аду было больше шансов остаться невредимым, чем у него. Лезвие топора просвистело возле лица, но Эверард успел скользнуть за колонну: полетели щепки. Удача: его удар пришелся в руку одному из солдат, и, перепрыгнув через закованное в кольчугу тело раньше, чем оно коснулось пола, Эверард оказался на открытом пространстве в центре комнаты. Гарпаг соскочил с кушетки, вытаскивая из-под халата саблю: храбрости старому хрычу было не занимать. Эверард забежал ему за спину, мидянину пришлось повернуться, загородив тем самым патрульного от стражей. Топор и сабля встретились. Эверард старался держаться поближе к противнику, чтобы персы не могли воспользоваться луками и копьями, но они стали обходить его с тыла. Черт побери, вот и пришел конец еще одному патрульному…