Золотое утро - [20]

Осторожно ступая на осыпавшиеся лепестки, они дошли до конца сада, где земля шла под уклон, образуя подобие кратера: на одной его стороне стоял дом, на другой — ветряная мельница.

— Я видела ее с парома! — восхищенно воскликнула Кэти. — Мы на северном берегу острова.

— Точно. На самой северной точке. А мельница и сейчас действует. От нее получают электроэнергию.

— Кто?

— Семейство Пэков. Он поэт, а она специалист по нумизматике и куратор музея Фогга.

Он посмотрел на дом, словно ожидая, что Мэдлин Пэк вот-вот появится на пороге и помашет им рукой, но дом был необитаем.

Фиске повернулся к Кэти, но она уже убежала вперед и по вьющейся тропинке стала спускаться с обрыва вниз на пляж. Он немного постоял еще наверху, наслаждаясь запахом океана, наблюдая, как, достигнув кромки воды, Кэти развязала и сняла ботинки, закатала брюки и вошла в воду. Холодная вода заставила ее тут же выпрыгнуть обратно.

— Разве вам никто не говорил, что вода в океане не прогревается до конца июня? — спросил Фиске, подходя.

— Нет, — застонала она. — Боже, как холодно! Я привыкла к озерам, вода согревается в них гораздо быстрее.

В этот момент она выглядела безумно привлекательной.

— Быстрее одевайтесь, не то еще схватите воспаление легких. Давайте пройдемся по пляжу. Это поможет вам согреться, — он подал ей носки, и Кэти поспешно их натянула.

— Расскажите мне о Нельсоне, — попросила она после того, как они молча прошли по пустынному пляжу.

Фиске сдвинул брови. Как ни интересовала его Кэти, он все же сомневался, стоит ли ей рассказывать о проблемах острова и о себе. Но не хотел показаться невежливым.

— Он орнитолог и очень уважаемый человек, ездит по университетам и колледжам, выступает с лекциями. Возглавляет кафедру в Йелле, но большую часть времени проводит на Кинкайде.

— И всем сердцем его любит, — досказала Кэти.

— Да, остров для него что-то вроде религии…

Она поколебалась, щеки ее порозовели, затем застенчиво спросила:

— Вы тоже так чувствуете?

Фиске кивнул, не зная, как словами выразить свое отношение к Кинкайду. Он был частью его души. И вдруг спросил, посмотрев на ее руку:

— Вы не замужем?

— Нет.

— И у вас нет друга? — хотя тут же пожалел о своем вопросе: после Дьердье он не собирался связываться с женщинами.

— Нет.

— Почему?

— Потому что нет.

Конечно, не следовало об этом спрашивать, но Фиске ничего не мог с собой поделать. В этой женщине было что-то особенное, что буквально сводило его с ума. Поэтому вновь спросил:

— А был?

Кэти остановилась, серьезно на него посмотрела:

— Мне кажется, я не должна разговаривать с местными жителями. Или это условие действует только в одностороннем порядке?

Не чувствуя раскаяния, он пожал плечами и усмехнулся:

— Простите…

— Я бы предпочла не обсуждать мою личную жизнь…

— Или отсутствие оной? — Фиске с надеждой заглянул ей в глаза.

— Хватит об этом!

Он сконфузился:

— Поверьте, я не хотел…

Кэти взмахнула рукой и сердито прищурилась.

— Не имеет значения! Я три года встречалась с одним человеком, но совсем недавно мы расстались.

Она торопливо пошла вперед, но он быстро догнал ее. Ему хотелось знать о ней больше.

— Вы всегда хотели стать фотографом? — задал он более безобидный вопрос.

Девушка пожала плечами:

— В двенадцать лет тетя подарила мне первую камеру. Тогда я и увлеклась. У нас в школе была фотолаборатория, стала там заниматься… Это удивительная вещь — фотография!..

Ее лицо оживилось, порозовело, Фиске повернулся и пошел задом наперед, чтобы лучше ее видеть. Когда Кэти споткнулась, он протянул руку, но она резко отпрянула. Они уставились друг на друга.

— Пора возвращаться, — тихо проговорила девушка.

Ему так захотелось ее поцеловать, что пришлось засунуть руки в карманы, дабы удержаться.

— Давайте дойдем до конца и повернем.

Кэти кивнула и прибавила шагу, чтобы быстрее достигнуть полосы, где пляж врезался в воду.

— Расскажите, что было потом.

— Рассказывать особенно нечего. Однажды летом я устроилась клерком на работу в газету "Филадельфия инквайер" — так, ничего серьезного. Но там был фотограф, который брал меня с собой на съемки и многому научил. Помог выбрать первую настоящую камеру — лейку. Тогда я уже точно поняла, что стану профессионалом.

В это мгновение какое-то движение привлекло их внимание. Задрав голову вверх, Фиске воскликнул:

— Смотрите!

Над ними, отбрасывая тень на песок, кружил орел. Они наблюдали за ним, пока птица не скрылась за утесом.

— Не часто такое увидишь, особенно близко к берегу. Скорее всего, он прилетел специально для вас.

— Здесь даже птицы проверяют посторонних? — пошутила она.

Ему опять захотелось прижаться к ее губам. Словно почувствовав это, Кэти поторопилась перебить его желание:

— А вы давно на Кинкайде?

— Всего несколько дней. Я пять лет жил и работал в Лондоне. Теперь буду трудиться в Нью-Йорке. Вот перед началом получил недельный отпуск.

Фиске вздохнул, вспомнив офис, где просидел только один день перед отъездом на остров и где его ожидала куча дел.

— Вам нравится ваша работа? — полюбопытствовала Кэти.

— Я люблю ее, — не задумываясь, ответил он, потому что не мог жить без своего адвокатского ремесла.

— Вот я и чувствую то же самое, когда держу в руках камеру. Это моя жизнь.