Золотое сечение (седьмая скрижаль завета) - [19]
– Выбрать дорогу к счастью? – уточнил Данила.
– А что может быть проще? Не бороться со страданием, а пройти мимо него – ответил Андрей. – Я слышал историю про одного духовного учителя. Этот странный человек всю свою жизнь оставался счастливым, улыбка ни на секунду не сходила с его лица! Вся его жизнь была словно бы исполнена ароматом праздника...
И даже на смертном одре он продолжал весело смеялся. Казалось, что он наслаждается приходом смерти! Его ученики сидели вокруг – озадаченные, растерянные – и недоумевали.
Наконец, один из них не вытерпел и спросил:
– Учитель, почему Вы смеетесь? Всю жизнь Вы смеялись. Но мы так и не решились спросить у Вас, как Вам это удается. А сейчас мы и вовсе растеряны. Умирая, Вы продолжаете смеяться! Но что же в этом смешного?!
И старик ответил:
– Много лет назад я пришел к моему Учителю. Я был тогда молод и глуп, как вы сейчас. Мне было всего семнадцать лет, а я уже был страдальцем – измученным и озлобленным на жизнь. Моему Учителю тогда было семьдесят, и он смеялся просто так, без всякой причины. Я спросил его: «Как Вам это удается?» И он ответил: «Я свободен в своем выборе. И это мой выбор. Каждое утро, когда я открываю глаза, я спрашиваю себя: „Что ты выберешь сегодня – блаженство или страдание?"» И так получается, что с тех пор и я каждое утро выбираю блаженство. Но ведь это так естественно!
И каждому из них – и Максиму, и Максимилиану – эту истину помогла понять женщина, – Андрей покачал головой. – Мужчины боролись со страданием, а женщины, исполненные силой своей любви, сами того не понимания, чутьем своего сердца, выбрали дорогу в обход страдания, дорогу к счастью.
Помнишь, Данила, ты сказал, что страдание – это препятствие человека на пути к самому себе. И это правда – мы не рождены для страдания, мы рождены для радости. Но многие ли знают об этом? И Аня говорит тебе потрясающие слова: «Счастье и страдание – это просто две разные дороги. Совсем разные! Остается только выбрать, по какой идти...»
И вдруг я заплакал. Заплакал, вспомнив эту картину – Максимилиана и Анитию на залитой кровью сцене римского амфитеатра. Максимилиан истекает кровью, у него вырван язык, тело распято на кресте и подвешено над клеткой с голодными львами. Анития идет к своему учителю по тонкому подвесному мосту, словно по воздуху.
«Почувствовав приближение Лнитии, львы вдруг присмирели. Их гривы еще топорщились, они еще хрипели, вдыхая ноздрями воздух, но уже не рычали. Они скулили – жалобно, словно потерявшиеся котята.
– Она святая! Святая! – покатилось по трибунам шелестом тысяч губ.
– Над пропастью страданий лежит дорога к счастью, – прошептала Анития, лаская нежным взглядом лицо любимого учителя. – И пока чувства живы, нет этой пропасти. Есть только одна – длинная-длинная – дорога к счастью. Слушай мое сердце, Максимилиан...
Но он не мог ей ответить, не мог вымолвить ни единого слова, просто открыть рта. Он лишь качнул головой и улыбнулся одними губами, на которых багровела запекшаяся кровь. Нежность и благодарность его души была в этой странной улыбке.
Женщины на трибунах тихо плакали, мужчины встали со своих мест и напряженно вглядывались в лица приговоренных.
Тревожный гудок сигнального рога разорвал тишину. Тысячи грудей схватили воздух на глубоком вздохе. Сейчас рабы перерубят веревки, удерживающие крест над клеткой. Он упадет, и свирепые хищники в считанные секунды разорвут сенатора на части.
Раздался звук ударов по колодкам. Лебедки жалобно взвизгнули. Блоки на веларии затрещали. Крест легонько качнулся, словно подбитая в полете птица, и пошел вниз.
– Ааа... – протяжным стоном надорвались трибуны.
Стоя на краю клетки, Анития держала огромный дубовый крест с распятым Максимилианом на своих тонких вытянутых руках. Казалось, время остановилось, замерло, не желало двигаться дальше.
Люди не верили своим глазам, тысячи глаз не верили самим себе.
„Отпусти... – шептала душа Максимилиана. – Ты не можешь..."
„Я могу... – отвечала душа Анитии. – Я могу..."»
– Да, – растерянно протянул я. – Действительно, речь в третьей Скрижали не о страдании и не о счастье. Речь о страхе перед смертью. Он как тень ходит вокруг человека и не позволяет ему чувствовать себя счастливым. Но стоит понять иллюзорность всех этих метаний, и ты...
– Да, – подхватил мою мысль Андрей, – страх владеет нами, только пока мы верим в опасность. Страх владеет нами только до тех пор, пока мы боимся. А смерти нельзя бояться. Не «не нужно», а именно «нельзя», «невозможно». Мы ничего не знаем о смерти. Нам известно, что мы не сможем продолжать свое прежнее существование. Но и что с того? Что в этом ужасного?!
Мы боимся, предполагая худшее? Но почему мы не думаем о смерти иначе? Ну, например, как о новом рождении? Мы сами придумали себе эту опасность. С равным успехом мы могли бы придумать и радость. Это наш выбор. И это говорю я – атеист, материалист и еще бог знает какой зануда! Даже я так говорю! Как же могут бояться смерти те, кто утверждает, что верит в Бога, в загробную жизнь?! Как?! Объясните мне!
– Буддисты же в Бога не верят, они верят в Нирвану. Так? – уточнил Данила. – И они не думают о смерти. Они думают о новых рождениях.
