Золотое рандеву - [4]

Это умерило их энтузиазм. Администрация ретировалась для переговоров с американцами. Как мы узнали позднее, последовал обмен шифрованными радиограммами между Лондоном и Вашингтоном. Капитан Буллен был непреклонен. Наши пассажиры, на девяносто процентов американцы, с энтузиазмом поддерживали его действия. От дирекции компании и министерства транспорта были получены радиограммы, требующие от капитана Буллена сотрудничества с ВМС США. Это уже был нажим. Буллен порвал послания и как богом ниспосланную благодать принял предложение портового радиотехника провести настройку судовой радиостанции, благо срок очередной проверки давно истек. Под этим предлогом были сняты с вахты радисты, а старшина, стоявший на вахте у трапа, получил приказ не принимать никаких депеш.

Эта комедия продолжалась тридцать часов. А поскольку беда никогда не приходит одна, в это же утро Гаррисоны и Кертисы, две связанные родственными узами семьи, занимавшие первые каюты на палубе «А», получили радиограмму о том, что кто-то из их семейств погиб в автомобильной катастрофе. И те, и другие тут же отбыли самолетом на родину. На «Кампари» воцарилось мрачное уныние.

Ближе к вечеру дело сдвинулось с мертвой точки благодаря командиру американского эсминца — дипломатичному, учтивому и очень смущенному молодому человеку по фамилии Варси. Он был допущен на «Кампари», не отказался от предложения выпить и, не переступая рамок строгой почтительности, предложил свой план выхода из создавшегося положения: чтобы обыск провели не его люди, а британские служащие таможни в порядке исполнения прямых служебных обязанностей. Американцы же будут присутствовать исключительно в качестве наблюдателей. Капитан Буллен довольно долго хмыкал и мямлил обиженно, но в итоге согласился. Это предложение позволяло ему сохранить достойную мину и не запятнать свою честь. Он к тому времени оказался в безвыходном положении и знал это. Кингстонские власти отказывались до завершения обыска дать ему медицинскую визу, а без нее нельзя было разгрузить шестьсот тонн привезенного продовольствия. У властей оставалась в запасе еще возможность отказать нам в визе на выход из порта.

И вот, кажется, всех таможенников Ямайки оторвали от семейного очага. В 21.00 начался обыск. Продолжался он до двух ночи. Капитан Буллен клокотал от злости и пыхтел, как вулкан перед извержением. Пассажиры тоже клокотали от злости, частично из-за необходимости терпеть унизительный обыск в личных апартаментах, частично потому, что до поздней ночи не могли лечь спать. А больше всех клокотали от злости матросы, поскольку обычно весьма сговорчивая таможня волей-неволей взяла на заметку обнаруженные при обыске горячительные напитки и сигареты.

Ничего другого, естественно, найти не удалось. Были принесены и отвергнуты с негодованием извинения. Была выдана медицинская виза, и началась разгрузка. К утру мы вышли из Кингстона. На протяжении последующих двадцати четырех часов капитан Буллен размышлял над недавними происшествиями. Итогом стали две радиограммы: в штаб-квартиру компании и в министерство транспорта. В них капитан выражал свое мнение о служащих этих почтенных организаций. А теперь, судя по всему, они в ответ сообщили свое мнение о нем. Я вполне мог понять его чувства к доктору Слингсби Кэролайну, который к этому времени был уже, наверное, где-нибудь в Китае.

Пронзительный крик тревоги резко вернул нас к действительности. Один из двух стропов, державших повисший над люком трюма номер четыре контейнер, неожиданно ослаб, контейнер клюнул в его сторону так, что затряслась от натуги мощная грузовая стрела.

Этот контейнер готов был выскользнуть из второго стропа и грохнуться на дно трюма. Так бы и случилось, если бы не сообразительность и проворство двух матросов, догадавшихся повиснуть с другой стороны на направляющем тросе и не дать контейнеру соскользнуть. Но достигнутое равновесие оказалось весьма шатким. Контейнер вместе с отчаянно уцепившимися за трос матросами качнулся в сторону борта. Совершенно случайно я взглянул на грузчиков на причале — на лицах их был ужас. Хунта даровала своему народу «свободу» и «равенство». Равенство всех граждан ответить за любое прегрешение против режима перед военным трибуналом. Приговоры же его оставались совершенно свободными от соблюдения требований закона. Ужас грузчиков был вполне объясним. У трибунала разговор короткий: саботаж — расстрел. Контейнер качнулся обратно к люку. Я прокричал наверняка уже запоздалое приказание всем разбежаться и одновременно дал рукой сигнал аварийного спуска груза. Крановщик, к счастью, обладал помимо большого опыта еще и отличной реакцией. Он точно уловил момент, когда раскачивающийся контейнер завис в мертвой точке над люком, лихо спустил его, презрев все нормы техники безопасности, и затормозил за долю секунды до того, как нижний угол контейнера должен был с треском врезаться в дно трюма. Пару секунд спустя контейнер осуществил мягкую посадку. Капитан Буллен достал из кармана платок, сдвинул фуражку на затылок и утер покрытый испариной лоб. Делал это он весьма долго и сосредоточенно.