Золотое побережье - [164]

– А что с Артуром? – спрашивает Джим.

– Исчез, будто и не было такого. Куда он делся, что с ним случилось, – никто не знает. Честно говоря, меня это не очень и волнует.

Судя по всему, она имеет зуб на Артура – считает, что именно по его милости все они вляпались в авантюру с диверсией и вытаскиванием закаченного товара, хотя, как кажется Джиму, это не совсем справедливо. На какой-то момент Анджела помрачнела, сникла, и тут до Джима неожиданно доходит, каких усилий стоит ей знаменитая ее жизнерадостность. Ведь оптимизм, думает он, это совсем не биохимия, а манера поведения, он требует непрерывной работы.

– Не понимаю, – говорит Анджела, – как он мог впутаться в такую идиотскую историю. И добро бы только сам, так он и тебя затащил. Ну а ты-то каким местом думал? Надо же хоть что-то понимать.

– В общем-то да, – уныло соглашается Джим. А что тут, собственно, возразишь? Как ни крути, их использовали для прикрытия наркооперации. Ну а те, предыдущие случаи… Неужели, и там то же самое?

– Но… нет, мне кажется, Артур действительно верил в то, чем мы занимались. Не думаю, чтобы он делал все это за деньги или из какой там еще корысти – он и вправду хотел изменить положение вещей. Ведь нужно же как-то сопротивляться! Нельзя же так вот взять и капитулировать, со всем согласиться!

– Не знаю, – пожимает плечами Анджела. – То есть стараться изменить жизнь нужно, тут нет сомнений. Но должны же быть какие-то другие пути, не такие опасные и вредоносные.

А в этом-то Джим как раз не уверен. Некоторое время они с Анджелой сидят молча, затем он прощается и уходит.

Несмотря на все старания Анджелы, разговор никак не улучшил его настроения. Ну как можно было предугадать, что диверсия против диверсии приведет к таким неприятностям? Сэнди вляпался по самые уши, а об Артуре лучше и не говорить. Да и чего, в итоге, добились мы с Артуром? Сопротивлялись мы системе, или были ее частью?

Ну неужели ничто и никогда не может быть простым и чистым? Скорее всего – нет. Ведь каждое твое действие осуществляется в сложившейся сети обстоятельств… Ну и как же тогда принимать решения? Откуда тебе знать, как нужно действовать?

Джим едет в Фаунтин-вэлли, к Артуру. Ступеньки при входе, почерневшая деревянная лестница с бежеватыми оштукатуренными стенами, узкий коридор, слева и справа – бесконечные ряды дверей. А вот и квартира Артура, триста сорок четвертая. На стук никто не отзывается, но дверь не заперта. Пусто. Джим стоит и смотрит на выгоревшие оконные занавески. Визионерская, почти религиозная экстатичность Артура, его наслаждение прямыми, непосредственными действиями… Да нет, конечно же, он верил в свое дело. Вне зависимости от всех этих связей с Реймондом. У Джима нет ни малейших сомнений. Более того, он по-прежнему согласен с Артуром – нужно что-то делать. Сопротивляться нужно, и обязательно, вопрос только в методе.

– Прости меня, Артур, – говорит он вслух. – Надеюсь, с тобой все в порядке. Надеюсь, ты продолжаешь свое сопротивление. И я тоже продолжу.

– Тем или другим способом, – добавляет он, выходя из квартиры. И сразу понимает, что выполнить это обещание будет очень трудно, что он никогда еще не ставил перед собой такой сложной задачи. Раз и Артур, и отец правы – одновременно! – ему придется найти свой собственный путь, либо между их путями, либо где-то совсем в другом месте. Нужно найти путь, который никак, ни при каких обстоятельствах не станет частью огромной машины войны, путь, который поможет – хотя бы немного – изменить образ мыслей Америки, ее душу.

Хотя уже поздно, но Джим решает заехать к Ташу, обсудить положение. Ему необходимо с кем-нибудь поговорить. Он поднимается наверх, выходит на крышу. Пусто. Совсем пусто, нет ни Таша, ни даже палатки.

– Черт!

«Что же это такое происходит? – думает Джим. – Куда же они все разбежались?» Он обходит всю крышу, словно пустая бетонированная площадка может неким образом намекнуть, куда подевался Таш. Ничего. Исчезли даже ящики, в которых росла морковка-петрушка.

Внизу – россыпи огней. Ньюпорт-Бич и Корона-дель-Мар. Где-то кто-то играет на саксе, а может, это просто запись. Хрипловатые, печальные звуки, в минорных терциях. Джим стоит на краю крыши и смотрит на море, чернеющее за всеми этими трассами и башнями домов. Каталина, сейчас она похожа на залитый огнями океанский лайнер, плывущий вдоль черного горизонта. Таши…

Вернувшись домой, Джим ложится в гостиной, на диванчике, а затем всю ночь безуспешно пытается уснуть; утром он звонит Эйбу.

– Слушай, Эйб, а куда это делся Таши?

– Он вчера уехал на Аляску. – Долгая пауза. – А что, он с тобой не попрощался?

– Нет! – Джим осекается, вспомнив свое расставание с Ташем. – Хотя не исключено, что сам-то он считает, что да. Вот же черт.

– Возможно, он звонил, а тебя не было дома.

– Возможно.

– И как тебе понравились горы?

– Потрясающе, я и не думал, что такое бывает. Слушай, ты сегодня дома? Я хочу зайти и все тебе рассказать.

– Нет, мне скоро на работу.

– А-а.

Долгое молчание.

– А как там Ксавьер? – спрашивает Джим.

– Да так, потихоньку. – Снова молчание. Возможно, Эйб слышит что-то в этом молчании.