Золотое побережье - [12]

.

Не заметив никого, с кем особо хотелось бы побеседовать, Джим выходит на балкон. Он прислоняется к высокому, по грудь, парапету и смотрит на огни прибрежного ОкО, подмигивающие в темпе быстрого пульса. Это – его город.

Джим в глубоком унынии. Он обрабатывает документы для фирмы, торгующей недвижимостью, и преподает на вечерних курсах трабукского начального колледжа, но и там и там – вне штата, на неполном рабочем дне. Отец считает его неудачником, а друзья – шутом гороховым. Последнее вполне понятно, Джим придерживается этой роли сознательно, ведь все его друзья в той или иной степени клоуны, так что шутки среди них ценятся очень высоко. Убери шутовство, и он превратился бы в объект чужих насмешек. Только как же все это надоело, надоело, надоело. Насколько лучше быть… кем? Да кем-нибудь другим.

Появляется Сэнди, на собственное сборище и с трехчасовым опозданием. Ну это как всегда, в точном соответствии с Уставом караульной службы.

– При-веет! – вопит Сэнди; тут же подходит Анджела Мендес, вторая постоянная обитательница этой квартиры, и прерывает вопль поцелуем. Сэнди идет дальше, его веснушчатая кожа порозовела от возбуждения.

– Эй, вы, привет! Чего это вы все приутихли? – Он подходит к музыкальной стене и врубает ее децибелов этак на сто тридцать. Сисястая Лаура поет «Я хочу, мне очень нужно», аккомпанирующие ей барабаны грохочут так неистово, словно по ним лупят двадцать эпилептиков.

– Вот так! – Сэнди сдергивает с длинного бежевого дивана, стоящего в видеокомнате, каких-то девиц и начинает танцевать с ними – здесь же, среди свисающих с потолка экранов. Он не удовлетворится, пока каждый из присутствующих не протанцует хотя бы один раз, и все это понимают, и все поднимаются и начинают скакать и прыгать, и все этому рады. Сэнди мечется от одного танцующего к другому, сует свою физиономию прямо в их лица – подрагивает психованная улыбочка, бледно-голубые глаза навыкате, кажется, еще немного, и они вывалятся, закачаются на пружинках.

– Ты какой-то чересчур нормальный! Бери, попробуй эту штуку! – И вот уже у всех в руках глазные пипетки с новейшим творением Сэнди – «Социальная гармония», «Восприятие прекрасного», «Полный улет»; кто там знает, что стоит сегодня на крохотных этикетках, но заторчат все, конечно же, как пить дать. Сэнди – лучший в ОкО составитель наркотиков, знаменитость. Но он совсем не пренебрегает и более старомодными методиками; на кухне Анджела смешивает Маргариту[8], наполняет ею кувшины, а сам Сэнди копошится среди домашних растений, вытаскивает из тайников гигантских размеров косяки, запаливает их от паяльной лампы, швыряет в собравшихся с криком: «Ты вот это покури!» Глядящий с балкона Джим лишь смеется. Ведь есть и другой Сэнди – тонкий, остроумный, мыслящий. Культур-стервятник, не уступающий и самому Джиму. Но это совсем не он мечется среди гостей, стараясь их завести, играет роль уматного хозяина. Интересно, а есть пипетка с ярлыком «Уматной хозяин»?

На пипетке надпись «Постижение структур» (стало быть, Сэнди предпочел это название), и Джим делит ее с какой-то парочкой, почти знакомой, он почти помнит, как их зовут. Моргнуть, еще моргнуть. Это звезды или уличные фонари?

– Я – обитатель ОкО в четвертом поколении, – замечает он между прочим (между ничем). – Оно в генах у меня, место это. У меня в генетической памяти, как тут было, когда тут росли апельсиновые рощи.

– У-гу.

– А вот нам бы трудно было жить таким черепашьим шагом, верно?

– У-гу.

Чего-то в этой беседе недостает. Джим не совсем еще решил, какой вопрос задать: не дома ли они оставили мозги, или – не тяжко ли все время притворяться идиотами, но тут из двери комнаты для игр на балкон высовывается Таши.

– Эй, Макферсон, – говорит он. – Не хочешь помахать ракеткой?

Совершенно ясно, кто им потребовался. Им потребовался Джим – Шут гороховый. Он играет в пинг-понг неортодоксально, а уж если прямо говорить, то неуклюже, но это все шелуха. Он нужен, и это – главное.

Артур Бастанчери как раз приканчивал Хэмфри Риггса; передавая влажную от пота ракетку Джиму, Хэмфри, непосредственный его начальник по торговле недвижимостью, нехорошо выругался. Джим оказался лицом к лицу с Королем пинг-понга или, короче, Кинг-Понгом.

Росту в Артуре Бастанчери, Кинг-Понге, примерно шесть футов два дюйма, он голубоглазый, темноволосый и широкоплечий. И очень нравится женщинам. К полному восхищению Джима, считающего себя социалистом, Артур – активист антивоенного движения и редактор подпольной газеты. А кроме того – прямо-таки образцово-показательный свой парень, с которым можно иметь дело.

Некоторое время они гоняют шарик просто так, для раскачки, и Джим обнаруживает, что сморгнул, пожалуй, излишнюю дозу «Постижения структур». Сложная пространственно-временная сеть, которую плетут они с Артуром, воспринимается великолепно – но, прямо скажем, с некоторым опозданием; кроме того, за белым шариком тянется след, словно за самолетом, а это путает и отвлекает. Короче говоря, игра не сулит Макферсону ничего хорошего.

Они начинают, и все оказывается еще хуже, чем можно было ожидать. Руки у Джима быстрые, но – тут уж не поспоришь – неловкие. И у него сейчас что-то не то с восприятием времени. Почти уже смирившись с неизбежным поражением, он решает нагло идти в атаку. А ну-ка сделаем, думает он, этого в ухо долбаного комми, что, конечно же, курам на смех – ведь Джим полностью согласен со всеми известными ему политическими воззрениями Артура. Но в данный момент очень полезно вздуть в себе этакую яростную ненависть к красным.