Золото тофаларов - [89]

Из Архангельска мы, что называется, «привезли» плохую погоду. Целыми днями лил холодный дождь, а ночью старый дом содрогался и скрипел на все лады от резких ударов ветра. По утрам Вартанов уезжал в город, а я оставался на даче один, продирал глаза в двенадцатом часу и, не торопясь, тащился на станцию, где в маленьком магазинчике железнодорожного потребсоюза обнаружились неисчерпаемые запасы югославского пойла. Я покупал пару бутылок и плелся под дождем на дачу по узеньким, раскисшим от дождя улочкам поселка.

Поселок был почти пуст — дачный сезон давно уже завершился, и только в одном доме, стоявшем недалеко от нашего, жила супружеская чета пенсионеров — они регулярно совершали послеобеденный моцион и осуждающе смотрели на мою небритую и слегка опухшую физиономию, когда я попадался им навстречу с очередными бутылками в руках.

Конечно, мне следовало сразу купить дюжину и не смущать ежедневно своим непрезентабельным видом эту пожилую пару, но ром был единственным стимулом, чтобы хоть раз в сутки поработать ногами, иначе я всю эту неделю мог пластом проваляться на осточертевшей даче. Как только мы вернулись в этот оазис тридцатых годов, на меня вдруг навалилась страшная усталость, постепенно перешедшая в тупое безразличие ко всему. Я не задавал Вартанову никаких вопросов, да и виделись мы редко — уезжал он рано, возвращался поздно.

В таком состоянии мне было совсем не трудно не проявлять никакого интереса к его похождениям. Было просто приятно часами сидеть в удобном кресле и, глядя на огонь, глушить зачатки любых мыслительных процессов солидными дозами сорокадвухградусного, резкого, с грубым ароматом напитка.

— Не желаете, Александр Гургенович? — постучал я пустым стаканом по бутылке. — Если потом вволю спать, то голова почти не болит.

Вартанов покосился на посудину, уже опорожненную мной на две трети, и вздохнул.

— Я понимаю, вам нужен отдых…

— Вот я и отдыхаю, — беззлобно сказал я, выливая остатки из бутылки в стакан.

— Послезавтра у вас будет возможность съездить на недельку-другую куда душе угодно, — продолжал полковник.

— Вот как? Махнем туда, где растет сахарный тростник, на мою славную новую родину, — заплетающимся языком пробормотал я. — Ей-богу, в Венесуэле ром значительно лучше, чем в Югославии…

— Вы в состоянии уделить внимание этим документам? — терпеливо спросил Вартанов, похлопывая по своим папкам.

— Что там? Рекламные проспекты фирм ритуальных услуг? — пьяно пошутил я. — Они жаждут новых клиентов?

Вартанов расстроился.

— Я вдвое старше вас, и тоже порядком устал. Но, как видите, не позволяю себе превратиться в такой кисель!

— Браво, — лениво похлопал я в ладоши. — Видна закалка старой школы.

— Ну хорошо же! — сказал полковник сердитым голосом. — Сейчас я приведу вас в чувство.

Он куда-то вышел. Даже не посмотрев ему вслед, я мысленно выпил обжигающее содержимое стакана и снова уставился на огонь в камине. Люстра уже не мешала мне, глаза слипались сами собой, и потихоньку я погружался в сладкий дурман сна.

Я почти уже совсем отключился, когда целая Ниагара ледяной воды обрушилась мне на голову. Хватая широко раскрытым ртом воздух, я попытался было вскочить, но новый водопад буквально утопил меня в кресле.

— Ну как? Освежились? — услышал я голос Вартанова.

Полковник аккуратно поставил пустое ведро около стола, взял непочатую еще бутылку рома и, отвинтив крышку, медленно вылил содержимое в камин. Веселым голубым цветом вспыхнуло спиртовое пламя.

— Я ваш должник, — сказал Вартанов и, усмехнувшись, посмотрел на этикетку. — Отдам более качественным продуктом.

Я поднялся с кресла, встряхнулся, как собака, и провел ладонями по мокрому лицу.

— Пойдите переоденетесь, — дружелюбно сказал Вартанов. — И займемся наконец делом. Обещаю, будет интересно.

— Кресла не жалко? — огрызнулся я.

— Нет. Для вас — ничего не жалко. Идите, идите. Время дорого.

Когда я спустился обратно, Вартанов уже ликвидировал последствия потопа, поставил на стол старую бронзовую лампу с зеленым стеклянным абажуром и сидел, внимательно просматривая документы. Люстру он выключил, и красноватые отблески пламени камина, смешиваясь с рассеянным светом неяркой настольной лампы, придавали его профилю несвойственную при обычном освещении резкость, причудливая тень его фигуры на обшитой темным деревом стене вздрагивала, двигалась как будто самостоятельно. Он шевельнул рукой, переворачивая страницу, и тень совершила сложное колебание, в один миг увеличившись почти во всю стену и тут же вновь вернувшись в прежние границы. Полено в камине гулко стрельнуло. Вартанов обернулся.

— Что это вы на меня так смотрите? — спросил он подозрительно. — Обиделись?

— Нет. Напротив — благодарен.

— Ну то-то же! Прошу к столу.

Я сел напротив полковника. В кругу зеленоватого света лежало четыре папки. Вартанов раскрыл одну, толкнул по столу ко мне.

— Сначала вот этим полюбуйтесь.

Папка содержала сотни полторы листов — фотокопия отчета геологической экспедиции. Кепинская экспедиция производственного объединения «Севергеология» Мингео СССР обнаружила россыпное месторождение алмазов в долине речки Кепина и обстоятельно сообщала о том, как был достигнут этот бесспорно выдающийся результат.