Золото шаманов - [12]

– Привет, – выговорил я, максимально аккуратно извлекая ключ из скважины.

– Ты весь в крови!

– Это не моя.

– А чья?

– Чувака одного. Со мной всё в порядке.

– Хорошо, что Ксения позвонила, – Маринка несколько успокоилась и тон её стал раздражённым. – Ты что, подрался?

– Э-э… да нет, вроде, – невнятно ответил я.

Ключ, зараза, застрял на полпути, вдобавок, дверь всё время закрывалась. Я вцепился в ручку и налёг на неё всем телом, кое-как зафиксировав ключи на месте. Справившись с этой бедой, повернулся к жене.

– Я очень хорошо доехал, – ловко упредил возможный вопрос и шагнул к Маринке, чтобы обнять, но она отпрянула.

– Ты весь грязный, – брезгливо заметила супруга.

– В самом деле? – я посмотрел вниз, но ничего такого не заметил, однако решил не спорить. Если жена говорит, что грязный, значит так оно и есть. Ей виднее. Лучше умыться, не пререкаясь.

Опершись на стену, я скинул туфли и пошёл в ванную. Включил тёплую воду и долго дрязгался, обтираясь размашистыми движениями. Засунув под кран обе руки, я отмыл как следует рукава и плеснул пригоршню на фейс. В прихожей я снял куртку и повесил на ближайший крюк.

– А так нормально? – спросил я, появляясь на кухне.

– Как сказать, – скептично оценила Марина и добавила. – Только ко мне не подходи, иди спать.

Я пожал плечами и покорно отправился в комнату. Спать так спать. В гостиной, увешанной полихлорвиниловой зеленью, призванной заменять живые цветы, я сел на диванчик и прикрыл глаза. Телу было сыро и неуютно. Я глубоко вздохнул и лёг. Тут же появилось ощущение стремительного полёта вниз, к горлу подступила тошнота и я торопливо открыл глаза. Поганое чувство исчезло. Я осторожно смежил веки. Падение на сей раз замедлилось, потом пошло по синусоиде: вверх, вниз, опять вверх; я словно раскачивался на качелях. Хорошо хоть пропала тошнота.

* * *

Утро я встретил с больной головой и глубочайшим раскаянием в душе. Скорчившись в эмбриональной позе и пялясь в ослепительное окно, я дико мучался от жажды, воскрешая в памяти вчерашние события. Дурацкие разговоры о бересте. Лекции какие-то читал, красуясь своей учёностью. Зачем так напиваться! Ко Ксении чуть было не начал приставать. Ой, блин, как жаль, что я не ушёл на две рюмки раньше! На фига вообще после длительного воздержания я опять пошёл по синей трассе?

Я застонал и обнаружил себя лежащим на диванчике в гостиной, да ещё одетым. Маринка, вероятно, спала в супружеской постели. Я попытался различить её дыхание, но не услышал. Ноги совсем замёрзли. Неудивительно, я ведь всю ночь пролежал в таком виде. Вот это уже совсем ни к чему. Пьянки пьянками, но так опуститься, чтобы дрыхнуть отдельно от жены, мне пока не доводилось. Впрочем, всё когда-то делается в первый раз. «В первый раз в первый класс». «Один раз – не пидорас»… Ну вот уж нет! Неужели я деградировал до такой стадии, когда меня прогоняет жена?

Становиться конченым алкоголиком не хотелось. Как бы там ни было, существуют определённые границы приличия, которые я, видимо, вчера перешёл. Чего же я такого натворил, что Маринка отправила меня спать в другую комнату? Разгадка пока лежала где-то за пределами моей экстраполяции. Определённо, не в моих правилах общаться с женой таким хамским образом, чтобы… А каким, собственно, образом я с ней общался? Хоть бы деталь какую-нибудь вспомнить, дабы вытянуть за этот хвостик остальные события. Увы, алкогольная амнезия!

Вставать отчаянно не хотелось. Вообще-то организм сигналил, что мне следует попить воды, да и в туалет не мешало бы сходить, однако воля к преодолению инерции покоя отсутствовала и я продолжал валяться, предпочитая душевную экзекуцию наказанию движением.

Вчерашний день прошёл вроде бы нормально. Я конструктивно пообщался с Гольдбергом и поехал отдавать Славе деньги. Я их хоть отдал? Кажется, отдал… именно их «Фантой» облил. Ну да, мокрые деньги, – помню, так говорил Заратустра… в смысле, Слава; вот проклятая память! Хоть это помню, и то хорошо.

Я облегчённо вздохнул и, сделав неимоверное усилие, перевернулся на спину.

В этом положении мне открылся ещё более непритязательный вид своей внешности. Брюки оказались темнее, чем обычно. Я пощупал, и волосы встали дыбом. Мятый костюм был вроде как влажный. Я испугался. Это-то ещё с чего, неужели дошёл до энуреза? Совсем уже спился. Да нет, не может такого быть. Но тогда, в самом деле, почему костюм мокрый?

Сосредоточившись на тактильных ощущениях, я снова провёл ладонями по штанинам и убедился, что они действительно сырые. Причём, что характерно, на всём протяжении ног, а не только на ляжках, как это получилось бы, обмочись я во сне. Сей факт немного утешил, я расслабился и мысли снова потекли спокойно, пробивая засорившееся русло воспоминаний. В голове вдруг всплыла довольно ясная картинка: не снимая куртки, я брызгаюсь под краном. Отмываюсь, точно! Это была первая светлая мысль за всё утро и она здорово подняла настроение.

От радости я настолько приободрился, что скинул ноги с дивана и сел. В таком положении не тошнило. Я благосклонно воспринял сей знак и нерешительно потёр длани о ляжки. Слава Богу, не обгадился! Грязь на правой манжете привлекла внимание. Я недоумённо уставился на руку. Рубашка была украшена размытой коричневой каймой, под ней на коже слиплись волоски. Похоже на кровь. Она-то откуда?! Я тщательно изучил ладони и в складках обнаружил въевшиеся бурые полоски. Их было много, но как они там оказались? Где я мог раздобыть столько крови, чтобы полностью выпачкать кисти? Что характерно, левая манжета была чистой. Следовательно, я замазался, когда оттирался…