Золото севера - [4]

– Да ты что, парень, я и стоять-то на лыжах уже не знаю как.

Какой я «соревновальщик»? Ты хоть представляешь, что это такое? Лыжная гонка? Забудь ты про меня. Не смогу я. Не сумею.

– Ну, ничего, пойдем, все равно же тебе ехать надо, вот и поедешь через Миасс.

– Миасс? Что, соревнования в Миассе? Ты, Коленька, хоть чуточку представляешь, что ты несешь? В Миассе и сельские пацаны у кого хочешь выиграют. Это же Южноуральская лыжная академия! Там же «с пеленок» на лыжах бегают!

– Ну чего ты психуешь, нам же не победа нужна, нужно, чтобы кто-то выступил, а кто, кроме тебя? Ты, рассказывают, за продуктами в Миасс бегом бегал со своей «пугачевки». А это почти двенадцать километров! И ничего, живой до сих пор, и Зойка не жалуется. Ну чего ты психуешь, пойдем к Председателю.

– За Зойку и по морде схлопотать можешь.

– Да я же шутя, по-доброму, пойдем Георгий, там, у Председателя, все и решим.

Председатель, пожилой, приземистый мужик, раньше пилорамой заведовал, вышел из-за стола, встретил у двери, крепко пожал руку, улыбается, как-то сразу располагает к себе собеседника.

– Слушай, Георгий, тут у нас большой межрайонный праздник намечается. Вроде, день работника деревни решили устроить. Каждая деревня, каждый поселок выставляет свои бригады артистов, спортсменов. Ну, с самодеятельностью мы решили, а вот в спорте… Там хотят межрайонное первенство по лыжным гонкам провести. Вот тут у нас и есть настоящий тупик. Нам подсказал ваш начальник партии – что вы, мол, гадаете, у вас же мастер спорта проживает! Убедите его, не победа, мол, так все же не постыдное участие, он у нас за продуктами каждую неделю в Миасс бегом бегал, мы сами не верили, но пока мы машиной в объезд доберемся, он уже и туда, и обратно сбегает. Поговори, говорит, с ним, заинтересуй, парень он свой и главное – не жадный, много не запросит, а то и вообще откажется от всякого вознаграждения, поговори с ним. Вот я и решил пригласить тебя.

Я понимаю, работа у вас закончена, все уже разъехались, но раз уж ты остался, помоги, увековечь себя в нашем поселке. А вдруг выиграешь? Это же представляешь – чемпион из Сыростана! Да мы тебя в мраморе вылепим! На весь Сыростан выставим героем! Мы тебе дадим машину, пользуйся на все время соревнований. Там всем приезжающим дают гостиницу. Лыжи у нас есть, инвентарь хороший, лыжи крепкие и палки бамбуковые, выступишь – с водителем и вернешь, все же инвентарь, у кладовщика на учете. Премию тебе выпишем, все пригодится в дороге, ну а если выиграешь, ну ладно, если попадешь хотя бы в «десятку», выплатим твой месячный оклад! Хочешь, письменный договор составим?

– Иван Васильевич, да вы хоть представляете, что предлагаете мне? Это же Миасс, там ребята из Сборной Союза бегают, а вы предлагаете выступить мне, два года не стоящему на лыжах ни разу! Что я там, с горок кататься буду?

– Да не будет там городских! Из районов ребята приедут, из деревень, из колхозов. Из таких же, как наш, поселков – какие там лыжники, да ты у них на одной технике выиграешь! Ты же мастер, считай – профессионал! Голова забыла, а руки-ноги все за тебя сделают!

– Ладно, можно попробовать, чего не сделаешь ради родного поселка. Домой все равно надо ехать, а Миасс, с вашими торжествами, он мне как раз на пути. Покажите хоть инвентарь-то ваш.

Принесли лыжи, палки. Лыжи – деревяшки, чуть не охотничьи, широкие, тяжелые. Палки – толстый бамбук – Это лыжи? Да вы что, мужики, на таких лыжах только за зайцами по снежной целине гонятся. А с палками впору на медведя ходить. На «шатуна».

«Впрочем, какая разница, не выигрывать же, прокачусь, пусть им зачет этот будет. А в Миассе к ребятам наведаюсь, к Сашке Фадееву, кто там у нас еще, а, ладно, у Сашки все и узнаю».

– Вы вот что, Иван Васильевич, пошлите кого-нибудь со мной, пробегусь, чтобы зачли вам спортивную работу, а лыжи ему сдам, сопровождающему, сюда больше не вернусь, домой, в Уфалей поеду, к родителям.

– Так все водителю и сдашь, он все и привезет. А может, вернешься еще, интерес, слышал я, есть у тебя в нашем поселке.

Приезжай, спортом заведовать будешь!

– Нет, сразу домой. В Челябинске у сестры старшей остановлюсь, отдохну немного и домой, к родителям. В Уфалей.

– Так ты, говоришь, в Уфалее будешь?

– Да, а вам-то зачем?

– Ну, а вдруг выиграешь, мы тебе премию пришлем. А на следующий год приедешь, мы тебе и грамоту вручим, на каком-нибудь торжестве.

– Да, Иван Васильевич, с таким инвентарем что-нибудь, вроде «дырки от бублика», и выиграешь…

До Миасса доехали быстро и без приключений, если не считать, что поднялась пурга и по степи, по занесенной снегом дороге проехали при помощи попутного вездехода. Но это в южно-уральских степях приключением не считается, это для тех мест рядовой случай.

В гостиницу Георгий заезжать не стал, поехал прямо к Саше Фадееву, чем того не столько обрадовал, как очень удивил. Даже испугал.

– Старик, сказали, что ты погиб, тебя вроде зарезали где-то на шахте. Ты извини, но мы ведь за упокой пили, всей командой, и тренера были, и девки все твои здесь вот, за этим столом рыдали. Ты откуда, старик? Почему молчал? Мог бы хоть намекнуть как-то, ну мне-то мог же сообщить, хоть что-нибудь?! Да ты раздевайся, старик, ты дома же здесь, раздевайся. Ну, мог же мне-то хоть знак подать какой-то. Где ты был все это время? Мы часто вспоминаем тебя с Нэлькой, она сейчас на работе, ой, позвоню-ка я ей, какая там теперь работа. Ну, мог же ты хоть сообщить как-то, ну что живой что ли, ну хоть что-то! – Саша все это выпалил буквально скороговоркой.