Золото прииска «Медвежий» - [20]
— У Дягилева хуже дела, — заканчивая перевязку, сообщил Горинский. — Можно сказать, совсем дрянные. Когда у человека вышибают мозги, он обычно умирает. Даже когда мозгов немного.
Я не сразу понял, что Дягилев — это Дега. И, приходя в себя от шока, вдруг отчетливо осознал, что я натворил. Блатные мне не простят Дегу. И теперь спасти меня не сможет никто. Разве что Господь Бог схватит за шиворот и забросит за тысячи верст в родную мою деревеньку Коржевку, подальше от всей этой сволочи…
Но чудес на свете не бывает, и меня отвели в штрафной изолятор, где помимо других заключенных уже сидели Шмон и Петрик. Тесная одиночка пропахла духом немытых человеческих тел и прелой древесиной.
Я походил по узкой бревенчатой клетке и опустился в угол. Пульсирующей острой болью отдавали раненые пальцы, болел бок и тупое безразличие охватывало все мое существо.
— Эй, Малек! — кричал из другого конца изолятора Шмон. — Мы знаем, что ты здесь! Готовься, скоро сделаем из тебя Машку!
— А он давно готов, — подал голос Петрик, сидевший через две камеры от меня. — Уже обделался со страху и подмылся. Эй, ты, Малек, мойся чище!
Он дурковато хохотал, молотя кулаком по нарам, а я, подскочив к двери, в бешенстве заорал:
— Вы меня втроем не смогли пришить, а теперь опомнились и захлопали языками!
— До утра тебе не дожить, — громко обещал Петрик.
Остальные камеры молчали, хотя народу в изоляторе, как всегда, хватало, а лагерные новости распространяются мгновенно. Видимо, особого сочувствия к Деге, который в это время умирал в санчасти, никто не испытывал. Лишь по очереди выкрикивали угрозы Шмон и Петрик.
Дежурному сержанту это вскоре надоело, и он зычно скомандовал:
— А ну, заткнуться всем!
Рисуясь перед остальными заключенными, Петрик продолжал орать и материться. Сержант, лязгая замком, открыл дверь его камеры. Там поднялась возня. Видимо, охранник вправлял Петрику мозги коваными сапогами.
— Не буду! Молчу, ей-богу, молчу! — заголосил воренок.
В камере стало тихо. Лишь, рассерженно бормоча, топал по коридору дежурный.
Но самое удивительное произошло перед тем, как меня вызвали на допрос.
— Эй, Малек, — негромко позвали из соседней камеры. — Двигайся ближе к стене. Ты меня слышишь?
— Слышу.
Голос принадлежал какому-то незнакомому зеку.
— Дега умер час назад. На берегу в него стрелял Петрик. Ты понял?
— Понял, — машинально отозвался я.
— Они втроем пришли на берег, и Петрик случайно выстрелил. Ты ничего не знаешь. Хочешь жить — молчи и не отвечай ни на один вопрос.
— Ты кто такой? — после паузы спросил я.
— Тебе не все равно?
— Не все…
— Захар просил передать: Петрик признается сам. Твое дело поддакивать и молчать. Ты купался и ничего не видел…
По коридору протопали сапоги дежурного охранника. Голос за стеной умолк. Точно так же несколько дней назад меня ласково уговаривал молчать Шмон. Я молчал, а меня все равно приговорили к смерти. Твари, разве вам можно верить?!
Петрик потребовал, чтобы его допросили первым, так как он желает сделать явку с повинной.
Отсутствовал он довольно долго, а потом вызвали меня. В кабинете сидели начальник оперчасти Катько и тот самый молодой опер Иванов, который допрашивал меня после случая в бане.
Иванов заполнял протокол. Вначале он старательно изложил, где я родился, крестился, за что меня судили, а затем подробно записал с моих слов события прошедшего дня.
Еще не зная, как себя вести, я рассказал, что пошел купаться на речку, потом туда же подошли Дега, Шмон и Петрик. Они расположились неподалеку, о чем-то разговаривали, и вдруг раздался выстрел…
Капитан Катько, в портупее и застегнутом на все пуговицы кителе, смотрел на меня насмешливо и выжидающе.
— А что там за драка произошла? — спросил он.
— Не знаю.
— Так была драка или нет?
— Не помню.
— Они далеко от тебя сидели?
— Не помню… Ну, может, шагах в пятидесяти. На берегу…
— Я сам знаю, что на берегу. Ну-ка нарисуй, где ты был во время выстрела и где были они.
Капитан быстро набросал на листе бумаги схему того места, где нас обнаружил ефрейтор Сочка. Даже подкову елок старательно изобразил начальник оперчасти. Видимо, перед допросом он тщательно осмотрел место происшествия.
Я осторожно принял хорошо заточенный карандаш и, подумав, изобразил крестик, потом рядом еще три.
— Ну? — торопил меня Катько. — Ты их видел, так?
— Видел…
— Так что там произошло?
— Петрик случайно выстрелил в Дегу… то есть в Дягилева.
— Ты уверен, что Петрик? А может, Шмон? — насмешливо спросил Катько.
— Петрик.
— А ты что делал после выстрела?
— Я?
— Ну ты, ты! Ведь тебя застигли в тот момент, когда ты дрался со Шмоном и Петриком. Может, ты им за Дягилева решил отомстить?..
Потом Катько сказал лейтенанту Иванову:
— Ночь уже, первый час, иди отдыхай. Я тут сам…
Лейтенант пробормотал, что он не устал и готов остаться сколько нужно, но Катько, придвигая к себе бумаги, повторил:
— Мы вдвоем побудем… Разговор у нас долгий. Мы же утром всю эту чушь Василию Васильевичу повторять не будем? Кури, Славка!
Он великодушно двинул по столу пачку «Беломорканала». Я закурил. Андрей Иванович Катько был из местных, забайкальских. Воевал в Японии, где командовал стрелковым взводом, и иногда, по праздникам, надевал парадный китель с медалью «За победу над Японией» и диковинным китайским орденом.
Новый фронтовой боевик от автора бестселлера «Пограничники Берии»! Новые подвиги «зеленых фуражек», выживших в отчаянных боях 22 июня 1941 года. Их осталось совсем немного – один из ста, – но каждый из них стоит целого взвода Спецназа.И теперь у бывших пограничников новый командир – легендарный «гений диверсий» Павел Судоплатов – и новое задание: возглавить разведывательно-диверсионный отряд, заброшенный в глубокий немецкий тыл, чтобы рвать вражеские коммуникации, пускать под откос воинские эшелоны, жечь автоколонны с боеприпасами, а главное – уничтожить железнодорожный мост, жизненно необходимый Вермахту для наступления на Сталинград.Этот стратегический объект под надежной охраной, и первая атака заканчивается провалом и тяжелыми потерями.
Новая книга от автора бестселлеров «Командир штрафной роты», «Смертное поле» и «Штрафник из танковой роты». Пронзительный роман о судьбе советского танкиста в годы Великой Отечественной войны.Он прошел огонь, кровь и медные трубы. Он выжил в страшной мясорубке 1941 года и кромешном аду 42-го. Он был штрафником-смертником, шесть раз горел в танке, но всегда возвращался в строй. За плечами у него — оборона Москвы и победа под Сталинградом, а впереди — тяжелейшие бои за Харьков, Курская дуга и битва за Днепр…Не ждите от этой книги победных фанфар и дежурных славословий.
ТРИ БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ! Лучшая фронтовая проза нового тысячелетия, достойная войти в золотой фонд литературы о Великой Отечественной войне. «Окопная правда» высшей пробы. ВСЯ ТРИЛОГИЯ О ШТРАФНИКЕ-ТАНКИСТЕ.Он на фронте с 1941 года. У него за плечами оборона Москвы и Сталинградская страда, Курская дуга и битва за Днепр. Он потерял в боях сотни друзей, сам шесть раз был подбит, ранен, горел в танке — но всегда возвращался в строй. Страшной осенью 42-го, когда решалась судьба страны, он попал под жернова беспощадного приказа № 227 («Ни шагу назад!»)
Новый роман от автора бестселлеров «Командир штрафной роты», «Штрафник, танкист, смертник» и «“Зверобои” против “Тигров”»! Военный боевик о подвигах пограничников Берии в 1941 году. «Зеленоголовых расстреливать на месте!» – этот негласный приказ Вермахт получил в первые же дни войны. План «Барбаросса» дал сбой уже на рассвете 22 июня – 435 советских погранзастав оказали гитлеровцам ожесточенное сопротивление, которого те не ожидали и не учли. В отличие от командования Красной Армии Берия отдал приказ о приведении вверенных ему погранвойск в полную боевую готовность за двое суток до нападения Гитлера.
НОВЫЙ фронтовой боевик от автора бестселлеров «“Зверобои” против “Тигров”» и «Командир штрафной роты». Первый роман об одной из самых опасных воинских профессий – истребителях танков.«Ствол длинный – жизнь короткая» – так говорили на фронте о расчетах противотанковых пушек. А у бронебойщиков продолжительность жизни была еще меньше. Противотанковые ружья системы Дегтярева и Симонова массово появились на передовой в самый тяжкий период войны, в конце 1941 года, когда катастрофические потери артиллерии вынудили сделать ставку на это простое, дешевое оружие.
«Смертное поле» — так фронтовики Великой Отечественной называли нейтральную полосу между своими и немецкими окопами, где за каждый клочок земли, перепаханной танками, изрытой минами и снарядами, обильно политой кровью, приходилось платить сотнями, если не тысячами жизней. В годы войны вся Россия стала таким «смертным полем» — к западу от Москвы трудно найти место, не оскверненное смертью: вся наша земля, как и наша Великая Победа, густо замешена на железе и крови…Эта пронзительная книга — исповедь выживших в самой страшной войне от начала времен: танкиста, чудом уцелевшего в мясорубке 1941 года, пехотинца и бронебойщика, артиллериста и зенитчика, разведчика и десантника.
Ночная клубная культура – гимн поколения или опасный миф? На этот вопрос пытаются ответить случайно окунувшаяся в ночную жизнь героиня романа и два милицейских следователя, расследующие серию загадочных убийств. В увлекательной детективной манере роман изучает и выворачивает наизнанку все невидимые стороны жизни ночного мегаполиса. «Неоновый мир» – что спрятано за сияющим фасадом?..
Все надежды Вари Добрыниной на счастье и независимость сгорели в пожаре вместе с ее маленьким кафе… Впереди – невыплаченный долг и сомнительная слава любовницы местного олигарха Лозового. Но Варя не может долго мириться с ролью птицы в клетке. Узнав о намерении Лозового переправить за границу партию краденых алмазов, женщина начинает свою игру. Фура с грузом хрустальных люстр, среди фальшивого блеска которых непросто отыскать бесценные камешки, и невезучий дальнобойщик Владимир Мошков – вот ее путь на свободу.
Начав свою борьбу против наиболее одиозных столпов созданного режима, команда считала своим долгом идти в ней до конца во имя спасения, как можно больше людей, наиболее обездоленных этой властью.Необходимость продолжения борьбы, её важность для будущих и настоящих поколений страны они читали в глазах сотен стариков и детей, спасённых от голодной смерти и жалкого прозябания. В них при встречах члены команды ясно видели благодарность, надежду и ростки уверенности в том, что найдутся такие, которые способны им помочь в это труднейшее время.
После вождя с символичным пятном на голове, меченного Свыше, его страна лопнула, будто красный шар, страна до сих пор сдувается. Железный занавес рухнул, и темные герои (или, на чей-то взгляд, антигерои нашего времени), поколение обочины, оставили свои опустошенные края. И на запад. За пиратской добычей. В переломное время, когда открыты иммигрантские шлюзы. Суицидальная Европа все еще вешается на своих же кишках демократии и гуманизма. И вот пятеро друзей, подельников, воры в загоне (пишется через «г»), отправляются в Швейцарию, чтобы срочно (не до старости ведь ждать!) разбогатеть преступным путем и снять документальный фильм о себе.
Капитана полиции Максима Юрьева как-то пригласили сниматься в кино, где он сыграл крутого парня. На этом актерская карьера для него завершилась, и капитан вернулся в реальную жизнь. Впрочем, и здесь головокружительных приключений оказалось с лихвой: бандитские кланы затеяли новые междоусобицы, и опер Юрьев подключился к расследованию запутанного и опасного дела. Но что с ним? Он забыл, что это не съемочная площадка и что вокруг – не декорации? Почему Максим, забыв о страхе, кидается в самое логово криминальных отморозков?
Там, где рождается солнце над Россией, с острова Сахалин, наши главные герои романа детективного жанра. Три офицера, прошедшие трудными дорогами войн и испытаний вместе с двумя опальными офицерами из МУРа, волей судьбы вступают в трудное расследование по разоблачению жестоких убийц банды «Князя», специализируемой на угонах автомобилей и захвату недвижимости. Спустя тринадцать лет семью полковника запаса Шмелева постигает страшное горе — от рук грабителей-убийц погибает его младшая дочь Ольга Карделли, зять Тьерри и их трехлетняя дочь Элиза.