Золото на крови - [31]

Подстелив парочку тощих байковых одеял и накинув сверху еще по одному на каждого, мы упаковались в накомарники и попытались заснуть. Павел захрапел тут же, через несколько минут заснул и Андрей, а я только попусту ворочался с боку на бок, таращась на угольную черноту ночи с невероятным количеством ярких таежных звезд и вслушиваясь в нескончаемый шум реки.

— Ты чего ворочаешься, словно блоха на сковородке? — недовольно спросил проснувшийся Андрей. — Спи!

— Слушай, а на нас тут никто не нападет? Медведи там, волки?..

— Да нет, ты что. Костер, дым, запах человека, машина воняет на километр… Спи ты, нашел тоже проблему!

Но тут в тайге что-то противно проскрипело, а немного погодя совсем уж над ухом кто-то заохал и захохотал. Я вздрогнул.

— Да не бойся ты, это филин, — засмеялся Андрей.

— А ты откуда знаешь? — не поверил я.

— Знаю, мужики из артели говорили.

Словно подслушав его слова, с соседней лесины метнулось вниз что-то темное, резко взмыло вверх около самого костра и, поспешно махая беззвучными крыльями, скрылось в темноте.

— А вот он и сам, лупоглазый, — обрадовался Андрей. — Спи ты! На тебя все равно ни один зверь не позарится. Мяса нет, одни кости…

Лейтенант отвернулся и вскоре опять захрапел. Я было тоже задремал, но тут ветер стих, и комары начали свое черное дело. Несмотря на накомарники и одеяло, они все-таки забирались под них и жалили, как всегда, больно и неожиданно.

Перебивая хрупкий сон, я пытался спрятаться от проклятых насекомых. Чего я только не делал! Получше закутывался в одеяло, кисти засовывал в рукава бушлата, но уже минут через пять снова вздрагивал от очередного укуса нахального крылатого «брата по крови». Мужиков они доставали так же, но немного поворочавшись, они снова начинали храпеть, вызывая у меня жуткую зависть. В конце концов я все-таки ненадолго забылся, но через час был уже на ногах. Руки горели от комариных укусов, но сам я совершенно замерз. Костер давно потух, веяло стылым ветерком. Разворошив угли, я подбросил в костер припасенный с вечера сушняк. В свете разгорающегося пламени я увидел скрюченную от холода фигуру Андрея, но зато детина белорус, развалившись во весь рост, могуче похрапывал, да так, что сетка накомарника, обтянувшая его лицо, аж подпрыгивала. Подивившись его здоровью, я лег и как-то совсем неожиданно провалился в сон.

Разбудил меня тоненький, но все нарастающий истошный визг, перешедший постепенно в оглушающий рев. «Медведь!» — подумал я, вскакивая и готовясь увидеть нечто страшное. Но первый, кого я увидел, был сонный Андрей, таращивший на меня глаза.

— Это ты кричал? — спросил он хриплым со сна голосом.

— Нет, — ответил я, испуганно оглядывая поляну.

Павла нигде не было видно. «Все, съели», — подумал я, но тут из-за деревьев раздался знакомый голос. Белорусс нещадно мерился, перемежая русские и белорусские матюги. Мы кинулись на звук, пробежали метров десять и увидели Павла, отплясывающего какую-то странную джигу и поспешно сдирающего с себя одежду.

«Рехнулся мужик!» — подумал я, наблюдая этот стриптиз.

— Ты что, Павло? — участливо спросил Андрей.

— Что-что! Горю я, не видите, что ли?! — сквозь мат донеслось до нас.

Подойдя поближе, мы поняли, в чем дело. Искра, отлетевшая от костра, прожгла сначала его телогрейку, потом свитер, рубаху и, наконец, нательное белье…

— Сплю, и снится мне будто я в бане. Мне хорошо, тепло… Вдруг кто-то мне горчичник на грудь налепил, — рассказывал Павел, потирая ожог чуть выше правого соска. — А тут еще какой-то мужик выскакивает и на меня с ножом! Я отбиваюсь, а он меня режет! Я заорал и проснулся.

— Ты не заорал, а завизжал, да так, как не всякая баба не взвизгнет, — поддел его Андрей.

Мы дружно расхохотались.

— Мужики, хватит ржать, дайте лучше иголку с ниткой, — попросил, продолжая улыбаться, Павел.

Мы с Андреем переглянулись.

— Ты… не взял случайно? — с запинкой спросил он меня.

— Нет, даже в голову не пришло.

— Черт возьми, и я совсем забыл! — расстроенно воскликнул Лейтенант.

— Ну это понятно, все таки такая суматоха была, — попробовал было я утешить лейтенанта. Но тот был изрядно раздосадован.

— Нет, я не должен был этого допустить. Я же отвечал за всю амуницию.

Павел сменил белье и рубашку, а вот телогрейку пришлось натянуть ту же самую, с дырой на груди размером с блюдце.

Солнце, еще не показавшись из-за сопок, заливало тайгу каким-то особым призрачным светом. Деревья замерли в безветрии, и звук топора Андрея, со звоном вонзающегося в плотную древесину, многократно умножался эхом, словно отталкиваясь от деревьев, и то приближался к нам, то убегал куда-то вдаль. Но стоило солнцу бросить первый луч из-за голубых сопок, как словно какой-то великан дунул на деревья, и вершины их зашумели, радостно шумя листвой. Сразу прорезались голоса птиц, и вскоре тайга дышала и жила своей обычной, суетной и хлопотливой жизнью. Вот отчаянно запищал какой-то мелкий зверек, погибая в зубах у более крупного хищника. От сложенной в кучу провизии метнулся в кусты бурундук… Этих забавных и наглых зверьков я и раньше видел в окрестностях артельного лагеря. Похоже было, что людей они считали лишь помехой своему воровскому делу, и каждый раз выражали свое недовольство сердитым писком. Впрочем, полосатый ворюга не успел наделать беды, он лишь только начал трудиться над нашим мешком с пшенкой.