Золото мистера Дауна - [41]

Но наши граждане не дождались, пока мама-родина найдет аферюг, и снова подались на трудовые подвиги мимо мента с матюгальником сажать очередное дерево на продолжающих плодиться лоходромах.

Прошло какое-то время, и трудящиеся снова подняли шумиху. Дерево с бабками опять почему-то не выросло, и сколько в той ямке не ройся, так в ней, кроме остатков рекламного говна, других удовольствий в упор не наблюдается. Те же самые средства массовой информации, которые еще недавно небескорыстно возносили до небес страховые компании, доверительные общества и прочих наперсточников высокого ранга, дружно стали на защиту интересов трудящихся, проклиная паразитов из пирамидальной системы.

Громче всех лупил себя в грудь и клялся в разные стороны основной держатель разномастных лоходромов под названием государство. Теперь этот самый выдающийся из аферистов гарантировал гражданам: найдем и обезвредим, вернем вам и эти деньги, и другие, и те, что спалились в сберкассах, а также урожай позапрошлого года, банку золота с планеты Венера. Чего вам еще? А хоть коммунизм или квартиру к двухтысячному году вместе с счастливым будущим, только не приставайте. Чего? Пенсии повысить? Нет проблем, как у МММ, только пенсии повысим с громкой помпой, а цены повысим как бы между прочим…

Нужно было, дорогие граждане, читать в детстве сказки и делать правильные выводы. Мало ли кто чего говорит, ведь давно известна народная мудрость: «Заклинался медведь в берлоге не бздеть» — а вы что, успели позабыть, символом какой страны этот самый медведь летал на шарах высоко в небе? Ничего страшного, до сих пор этот зверь о себе ежедневно напоминает, выйдите на улицу и лишний раз убедитесь.

Зато Барон на улицу не выходил. Ему был противопоказан даже относительно свежий воздух, потому что в жизни каждого человека есть место подвигу. Моршанский за сравнительно короткое время сотворил столько трудовых подвигов, что ему по прежним временам могли бы присвоить звание Героя Социалистического Труда или даже расстрелять — это как кому повезет. Его труд был действительно самым что ни на есть социалистическим, основанным на наших традициях. Вдобавок в конце восьмидесятых Барон выучил слово «маркетинг», хотя в те времена три четверти населения страны не призналось бы под страшными пытками, что это такое и вообще зачем оно надо.

Барон отличался от подавляющего большинства директоров заводов тем, что прекрасно знал, зачем нужен маркетинг рвущейся к рыночным отношениям стране. Для многих предприятий по тем временам исключительно государственной формы собственности Моршанский становился чуть ли не единственной надеждой на дальнейшее существование.

Иначе просто быть не могло; заводы и фабрики продолжали работать по накатанной десятилетиями схеме в условиях жесточайшего дефицита любого товара — от мотоциклетки до туалетной бумаги. На каждом предприятии в избытке была только собственная продукция, забитая по крыши складов. Основной задачей любого завода являлось не торговать собственной продукцией, а производить ее, даже когда понятие «госзаказ» стало уползать под крышку гроба социалистических методов хозяйствования. На смену электрификации всей страны пришла суверенизация, рвавшая экономические связи между поставщиками сырья, производителями и потребителями еще надежнее, чем это сделали бы заброшенные в наш тыл многочисленные отряды империалистических диверсантов.

И вот, когда какой-то завод начинал задыхаться от избытка собственной продукции при хроническом дефиците сырья, в отделе снабжения появлялся Барон. Прямо-таки не человек, а палочка-выручалочка для рабочего класса, которому через пару недель уже будет не из чего создавать материальные ценности для дальнейшего складирования.

Барон откровенно кололся млеющим от восторга снабженцам: на его фирме полным полно леса, горюче-смазочных материалов, кожи, полимеров или даже апельсиновых лушпаек, в общем, в чем это предприятие нуждалось, именно того сырья у фирмы Моршанского было навалом. И теперь в связи с перепрофилированием его фирмы, решившей вместо строительства коровников заниматься международным туризмом, нужно же девать куда-то прорву дефицитного добра.

Барон требовал не верить ему на слово или громадной кипе документов с подлинными печатями. Он прихватывал с собой снабженца и вез его для демонстрации товара, небрежно роняя по дороге: если сделка будет заключена, так, кроме заводской, этот деятель получит премию от фирмы Барона.

Снабженец шарился шнифтами по грудам дефицита и не верил своему счастью. Мало того, что, словно с неба, свалились штабеля необходимого сырья, так еще и премия. По такому поводу договор между заводом и фирмой Барона заключался со скоростью межконтинентальной ракеты.

Между прочим, главным в этой сделке был не дефицит, сырье, стремление завода продолжать никому, кроме него, ненужную деятельность, а то самое слово «маркетинг». Барон, уверенно диктовавший условия договора, предлагал вариант: десять процентов суммы завод оплатит непосредственно за товар, а девяносто — с понтом авансовый платеж по договору о маркетинговом исследовании рынка. Иначе он просто не сможет осчастливить клиента; необходимое заводу сырье было куплено пару лет назад, с тех пор цены выросли в десятки раз, а потому налог на сверхприбыль сожрет почти всю выручку фирмы.