Золото Ларвезы - [27]

Их было двое. Женщина – как будто Хантре ее знал, но теперь она была для него силуэтом в тумане, даже сквозь восприятие Тейзурга он не мог ни разглядеть ее, ни вспомнить, кто она такая. И могущественная сущность, заключенная в теле мужчины, не человек, даже не маг, бери выше. Лиргисо – имя сверкнуло в памяти цветной вспышкой и сразу исчезло – мечтал избавиться от второго, а первая вызывала у него сложные чувства.

…Он хотел ей отомстить. Хотел перетянуть ее на свою сторону. Хотел, чтобы она отбросила предвзятое мнение о нем и оценила его по достоинству. Хотел, чтобы она стала его любовницей и союзницей, они будут прекрасной парой, и никто не сможет им противостоять…

Первый шаг, предпринятый в этом направлении: он ее похитил и запер в надежном месте, точь-в-точь классический маньяк-психопат.

«Ну, идиот… Умный, но временами идиот. Ага, это самый безотказный способ наладить с человеком хорошие отношения! Тебе еще повезло, что я тогда не успел тебя пристрелить…»

Тут Хантре чуть не выбросило, но он все-таки удержался там, где находился. Вообще-то, информацию для выводов он уже получил. Тейзургу можно отдать Сираф, из него получится неплохой правитель. Хотя бы на первое время, а дальше видно будет. Вряд ли обойдется без злоупотреблений, но это будут частные инциденты, зато для местного населения начнутся перемены к лучшему, и лет через десять-пятнадцать Сираф станет благополучной развивающейся страной.

Пора было выныривать, но он медлил. Возможно, через восприятие Эдмара он сумеет что-нибудь уловить – узнать – увидеть – о своей жизни до Сонхи? Эдмар готов рассказывать о чем угодно, только не об этом, сплошные экивоки, ничего не добьешься.

…Непроглядный туман…

«В этом отрезке времени я ничего не вижу и не чувствую, потому что я там был… Работает чертова блокировка, за которую не знаю кому сказать спасибо, даже обходной путь не помогает».

Вот и верхний слой – Сонхи.

В первый момент он удивился тому, что сегодняшний Тейзург не настолько безмятежен и неуязвим, как можно подумать, глядя на него со стороны.

Образ почти небожителя, который наблюдает за возней смертных с иронической снисходительной усмешкой, восседая на сияющей вершине – это у него еще одна маска, для Ложи и для всех остальных. А под этой маской много чего намешано: и ностальгия по прошлой жизни, хотя будь у него выбор, он вряд ли захотел бы туда вернуться, и горечь оттого, что так и не добился той женщины, и беспокойство за кого-то, кто остался в недоступном для него мире. И лютая досада после эпизода в «Пьяном перевале» – он ведь рассчитывал, что дальше все пойдет по-другому. И еще какой-то давний колючий клубок: хотел бы что-то исправить, но уже проехали, а теперь его бесит и невозможность это исправить, и то, что кто-то (опять она?) скептически отнесся к его словам, когда он сказал, что исправил бы, если б мог. И неистовое желание многое в Сонхи изменить. Кое-что он уже сделал – отобрал у Ларвезы Китон, основал Лярану, уничтожил Ктарму, заинтересовал своими проектами Бартогу, обеспечил условия для того, чтобы через несколько лет прибрать к рукам Сираф, но это только начало. В том мире под зеленым солнцем, где он родился в прошлый раз, он тоже хотел перемен, но они были недостижимы, ведь тогда он не был магом, его способности в силу печальных обстоятельств задолго до этого оказались заблокированы. Зато теперь его никто не остановит, и Сонхи из захолустья, до недавних пор опутанного сетью Накопителей, превратится в один из самых восхитительных миров земной грозди…

В следующий момент все закончилось.

– Ты что себе позволяешь?!..

Кота схватили за шкирку и встряхнули. Эдмар, хоть и пьяный, хоть и с запозданием, все-таки понял, что происходит.

– Ну, знаешь ли… Такого я от тебя не ждал!

Несмотря на чувство вины, болтаться в воздухе, прижав уши, он не собирался. Извернувшись, вцепился когтями в руку. Брызнула кровь.

Когда Тейзург отшвырнул его, он мигом выскочил в открытое окно. Мчался два квартала, не останавливаясь, потом нырнул в подвал Первой Чайной мануфактуры: подходящее место, чтобы все обдумать в спокойной обстановке.

Докуям-Чар оказался распаршивой вонючей дырой, неподобающей для местопребывания королевской особы.

Столпотворение глинобитных гостевых сараев хуже последнего курятника в Ларвезе, сто лет не беленых и не крашеных, вперемежку с загонами для верблюдов, уборными и харчевнями, которые не намного чище уборных. Толпы немытых смуглых южан, балакающих по-своему, хотя они с давних пор торгуют с Ларвезой и могли бы за это время выучить человеческий язык. Трубные крики верблюдов, которые не только орут, как демоны Хиалы, но еще и рожу тебе заплевать норовят. Расстеленные в пыли дорогущие новые ковры – чтобы всяк по ним потоптался, якобы это придает им последний лоск, а после этого их выколотят, свернут и повезут продавать на просвещенный Север. Срамота, да и только: дурят людей, а те за это деньги платят.

Пришлось надеть сурийский платок, чтобы здешние мужланы не наглели и закутанные тетки вслед не ругались. В караванном пригороде мадрийской столицы ошивается народишко со всей Суринани, и нравы у многих дремучие. В наглухо повязанном платке голова потела и чесалась. Заместо него можно носить усхайбу – длинное закрытое одеяние с капюшоном и вуалью из конского волоса, но в ней обзор никудышный.