Золото Иссык–Куля - [40]

В ущелье вела хорошо различимая тропа. Поднявшись на ближайший пригорок, всадники увидели две юрты, стоявшие на зеленной поляне возле реки. Перейдя поток по широкому, но мелкому броду, разведчики направили коней к юртам.

– Здесь всегда пасут свои стада два брата калмыки Оскамбай и Огимбай, – сказал Кочергин. – Остановимся у них на отдых. Заодно осмотримся.

Навстречу им из юрты вышел мужчина лет сорока. Он оказался племянником двух братьев, которые уехали на верхнее джайлоо. Пока Кочергин и Галкин беседовали с Мамбетом и помогали ему приготовить ужин, Успенский решил прогуляться окрест.

Поднявшись на склон, он увидел, что горная река, спускаясь по дну ущелья, недалеко от юрт, встречает на своем пути преграду – огромный скальный уступ, в который бьется со всей своей мощью, затем огибает его и устремляется дальше вниз к Иссык–Кулю. Поток выбил в скале глубокую нишу, полукругом опоясывающую уступ. Видимо, не одно столетие грызла река каменную преграду. Уступ весь порос дерном и елями. Лишь над самым потоком возвышались голые скалы, в самом центре пересеченные несколькими вертикальными трещинами. «Одна из них, под землей, может оказаться скрытым входом в пещеру», – подумал Успенский и начал спускаться к реке, чтобы ближе рассмотреть скальную стену и трещины.

К вечеру приехали братья. Старший – Оскамбай, лет шестидесяти, усадил гостей на почетное место и сам сел рядом с Успенским. Мамбет раздал куски вареной баранины, и все принялись за трапезу, запивая мясо ароматным бульоном.

Неторопливо текла беседа. Оскамбай и Огимбай интересовались, что привело троицу к ним в горы. Успенский поспешил объяснить, что они по приказу Советского правительства исследуют горы в поисках полезных ископаемых. Здесь, в Курменты, большие залежи известняка. Его можно добывать открытым способом. Успенский пустился в пространные рассуждения об огромных выгодах, которые принесет краю разработка известняка, о заводах, которые вскоре вырастут возле гор. Братья слушали его молча. Лишь Оскамбай изредка подымал на Успенского острый, испытывающий взгляд.

Неожиданно старый калмык обратился к горному инженеру:

– Я хочу погадать тебе, искатель подземных богатств.

Успенский умолк, глядя на хозяина юрты. Взоры остальных присутствующих также были прикованы к Оскамбаю. Калмык взял обглоданную баранью лопатку и, разворошив уголья, сунул ее в очаг, теплившийся в центре юрты. При этом он что–то невнятно бормотал, слегка раскачиваясь. Через некоторое время Оскамбай вынул кость обратно и начал пристально изучать ее. Она местами обуглилась. Иногда предсказатель в упор смотрел на Успенского, отчего у инженера словно мороз пробегал по коже. Затем калмык вновь сунул лопатку в очаг. Успенский различил невнятное: «Ом–мани–падме–хум» – тибетскую мантру–заклинание, которую старик твердил на разные лады не переставая.

Наконец он опять вытащил кость и тщательно осмотрел ее.

– Ты пришел, чтобы найти сокровища, – голос калмыка прозвучал так внезапно, что все вздрогнули от неожиданности, – и ты достигнешь входа в пещеру. Но ты не войдешь в нее! Духи, которые охраняют золото и серебро, спрятанные под землей много–много лет назад, не позволят тебе прикоснуться к ним. Ты всю жизнь будешь мечтать достать эти сокровища, но духи будут смеяться над тобой! Я вижу, через много лет ты вновь придешь сюда. Тебе будет помогать большой человек, наделенный властью. Но ваши усилия будут напрасны.

Оскамбай умолк, и тишину, воцарившуюся в юрте, нарушал лишь легкий треск горящих веток и взволнованное дыхание трех разведчиков.

– Ты уверен в этом, шаман? – негромко произнес Успенский. – В наших целях и в наших желаниях?

– Я никогда не ошибался в своих предсказаниях, – ответил калмык, – через меня с тобой говорят духи гор, им открыто будущее.

После ужина Успенский вышел из юрты и закурил папиросу. Он присел на камень и залюбовался ночным небом. То и дело черный бархат, усеянный снежинками звезд, прорезали черточки падающих метеоров. «А не загадать ли заветное желание, – мелькнула вялая мысль, – вдруг сбудется?»

Из юрты вышел Оскамбай и, устроившись рядом, закурил трубку.

– Я помогу тебе, Усенко, – негромко произнес старый калмык. – Духам угодно, чтобы ты нашел вход в пещеру.

– Если я найду вход, я обязательно войду, – решительно сказал Успенский, – я не верю в духов, старик! Никто не сможет мне помешать добраться до сокровищ!

Оскамбай не ответил, глядя на всходившую луну. Призрачный свет ночного светила залил окружающие склоны гор, делая их таинственными и нереальными.

– Ты, Усенко, не обижайся на меня и моих духов, – проговорил наконец калмык. – Много веков тому назад мои предки пришли сюда вместе с Чингисханом. Здесь местные жители спрятали от монголов сокровища богатого государства. Войска ушли дальше, их ждали битвы и слава, им некогда было заниматься поисками, нескольким калмыкам приказали стеречь спрятанный клад. Они думали, что, когда жители вернутся за своими сокровищами, калмыки воспрепятствуют им, если же этого не случится, после победы монголы сами вернутся и разыщут драгоценности. Не вернулись ни местные жители, ни монголы. Видимо, в огне сражений погибли те, кто помнил о кладе и оставленных стражах. Мои предки прожили здесь восемь веков, охраняя подземное богатство. Они были, как и я, буддистами, которым открыто тайное знание. Веришь ты или не веришь, мне все равно, но я общаюсь с духами древних, которые взяли на себя охрану этих сокровищ. Теперь они говорят мне, чтобы я пришел тебе на помощь. Надо, чтобы ты нашел вход в тайную пещеру.