Золото гуннов - [21]
Но тут мыли старого Ратши, словно стадо разношерстных овец, перекочевали с думок о волках и вьюгах на думки о старших сыновьях. С одного поля на другое. Поля — разные, но думки важные, серьезные.
«Славец с Севком опять речи о выделении из семьи заводили: тесно, мол, им. Хотят со своими детками жить отдельно… Может, оно и правильно хотят… Когда все родичи в едином кругу — конечно, надежней. Сила силу множит. Купно и трудиться проще и обороняться от ворога сподручней. Ворогов же всегда больше, чем желалось бы… Но и выделяться-то когда-то надо… Самого ведь отец также когда-то выделил… хотя тоже с неохотой…»
Тут Ратша стал вспоминать, как был молод, и как его отец Славко выделил из семьи в отдельную землянку, не отказав в помощи построить и обустроить ее.
«…А пусть по весне, как только Ярило передаст свой золотой щит Купале, и отделяются… — решил Ратша, почесав пятерней спину. — Да и Радец, пожалуй, тоже… Чего зря неволить. А девицам же, которые созрели до замужества, весной неплохо бы суженых сыскать в соседних родах. На игрищах. Вервь-то большая, на многие поприща вдоль берегов речки Руды раскинулась. Чай, с благословения Лады, всем найдутся суженые-то…»
И вновь мысли Ратши под завывание вьюги, похрапывание сыновей, посапывание молодых жен и шуршание мышей побежали, заскользили невидимыми ручейками, то переплетаясь, то разбегаясь, от взрослых сыновей и их семей к старейшине рода, к делам племени. А если иссякали ручейками, то порхали бабочками над лугами жизни, поскрипывали кузнечиками невидимыми, попискивали комариками малыми, проносились птахами вольными. Случалось, скользили ужиком юрким, а то и лягушкой нескладной тяжело прыгали…
…Старики сказывали, что давным-давно, когда не только самого Ратши, но и его отца, и отца этого отца, а также и старейшины рода Севца и его пращуров, на белом свете еще не существовало, то во главе их рода-племени стоял муж именем Сам или Сем, славный потомок праотца Руса, равный многим богам. А у Сама-Сема был сын Сев. И был он мудр главой и крепок телом. Это он научил не только верхом скакать на комонях, не только пасти отары овец да стада коров, кормящих род мясом и молоком, но и землю по весне взрыхлять, и злаки в нее бросать — сеять, и жито по осени собирать.
Жили же сначала роды Сама и Сева на берегах Дона-реки, как и многие другие роды русов. Но однажды старейшины родов, собравшись на вече, порешили, что слишком тесно стало жить всем вместе, что земля оскудела, травы-муравы поистощились. И решило вече, что родам Сама и Сева надо искать себе новые земли и обживать их. Вот тогда-то и двинулись роды Сама и Сева на полуночь в поисках лучшей доли. И нашли они эти края. И понравились им просторы, ибо земля была обильна на реки и леса, на озера и степи, на зверя и птицу. И стали они тут жить-поживать, плодясь и множась, чтя заветы дедов и прадедов, славя богов своих.
Но умерли сначала Сам-Сем, а затем и Сев. И погребли тела их в ямине под высоким курганом, положив рядом с ними их мечи, луки и стрелы, а также кувшины с ествой и питием. Ни в чем не должно было быть недостатка у них в мире мертвых. Таков древний обычай, данный людям богами через волхвов — людей ведающих да знающих.
А чтобы память о них не пропала и на земле, дали внуки и правнуки их имена рекам, несущим воды через земли, на которых жили люди Сама-Сема и Сева. Так появилась река Семь, спешащая с восхода солнца на его закат, и река Сев, старавшаяся догнать Семь, но не умевшая этого сделать, а потому прибившаяся к его деснице — Десне. А на берегах этих и других рек стали расселяться роды семцев и северцев во главе со старшими родов, образуя родовые общины и верви — совокупность соседских общин.
Вот и большой род Севца, отпочковавшись однажды от отчего, оставшегося у Сева-реки, избрал для себя место на высоком мыске, омываемом с двух сторон речкой Рудой да ручьем Рудцом. Протекает Рудец по дну оврага-яруги.
Речку и ручей назвали так за цвет несомых ими вод. Уж очень сильно на кровь-руду воды были похожи. Так о них сама Мать Земля порадела-позаботилась…
Если чем и знаменит ручей Рудец, то водой студеной. На дне яруги глубокой водица среди кустарников да трав высоких ни света белого, ни тепла солнечного не видит, не знает. Потому и студена даже в самый жаркий день.
Речка же, хоть и неширокая, и неглубокая, средь лугов и долин скользящая, оказалась богата рыбой. Готовь из лозняка снасти-верши да ставь у тенистого бережка — к утру рыбка разная, златоперая да серебристая, до половины вершей набьется. Ухи на весь род хватит. Еще и для гостей останется.
Долина же Руды радует очи птицей голосистой да мясистой; а окрестные леса, чередующиеся со степными просторами, — пушным да мясным зверем, пчелиными бортями, грибами, ягодами. А вскоре и поля, с любовью возделанные, заколосились житами тучными, злаками хлебными. Живи да радуйся!
Только жить-то жили, но радоваться все же доводилось мало: слишком много алчущих нашлось на земли эти благодатные. То с соседями-славянами, родство с которыми вглубь веков, к праотцам Русу и Словену, восходит, споры-которы возникли. Хотя бы с русами-антами, назвавшимися так по прародителю их Анту, русоволосыми витязями, расселившимися в долинах Непры-реки. То со степными народами, без роду, без племени, словно жухлая трава перекати-поле, из конца в конец по степи носящимися да в лесные края забирающимися, ратоборствовать приходилось. То и с родней дальней по праотцу Скифу, сарматами да аланами-ерусланами, правду-истину искать доводилось. Словом, живи, рус, с опаской, спи в пол-ока и пол-уха, держи меч, лук и копье всегда под рукой, наготове. Иного не дано. Не станешь того делать — свободу потеряешь. А свобода для руса превыше всего. Она — и счастье, и богатство, и радость земная. Свобода дороже жизни. Ибо для руса жизнь без свободы немыслима!..
Две повести о сложной, но такой важной и нужной работе сотрудников милиции, основанные на реальных событиях.
Меч князя Всеволода Святославича, известного по «Слову о полку Игореве» под прозвищем «Буй-тур», вместе с частью старогородского клада, а также многими другими экспонатами и был привезен сотрудниками Трубчевского музея в Курский областной краеведческий. Привезен по просьбе коллег для устроения временной экспозиции в рамках действия федеральной программы о взаимном обмене культурными и историческими ценностями и фондами. С этого начинается запутанная детективная интрига, разворачивающаяся в двух временных пластах. При создании обложки использованы картины «Буй-тур Святославич» из серии художника Андрея Нестерова «На заре Руси» и «Сыщики МУРа» художника Олега Леонова.
Волна, поднятая контрпродуктивной и демонической личностью господина Ельцина, не останавливалась и не затухала. Она уже не была такой явственной, как осенью 1993 года, окропленная не золотом и багрянцем листопада, а кровью россиян, но по-прежнему разрушительной, антигосударственной и антинародной. Ее отрицательная энергия, как ржавчина, как агрессивная кислота, несмотря на то, что стала менее заметной, продолжала подтачивать и разрушать институты государственности, порядка, закона, и самое главное — разъедать души людей.
Исторический роман «Время бусово» рассказывает о войне между германским племенем готов, захватившими плодородные земли между Днепром и Днестром, и славянами, которые в своем стремлении освободиться от иноземного господства вступают в смертельную схватку с сильным противником. На страницах книги оживает эпоха «Великого переселения народов» с ее кровавым хаосом и разными судьбами отдельных людей, а также целых племен и народов.
О рядовых «солдатах правопорядка» — участковых инспекторах, сотрудниках уголовного розыска и дружинниках — хочется рассказать. Хочется поведать без прикрас и фантазий, сделав их героями рассказов и повестей.
Третий роман из серии «Кавказский детектив, XIX век». Дом Мирза-Риза-хана был построен в 1892 году возле центрального парка Боржоми и очень органично вписался в городской пейзаж на фоне живописных гор. Его возвели по приказу персидского дипломата в качестве летней резиденции и назвали Фируза. Как и полагается старинному особняку, с этим местом связано множество трагических и таинственных легенд. Одна из них рассказывает про азербайджанского архитектора Юсуфа, который проектировал дом Мирза-Риза-хана.
Второй детектив с участием Николая Александровича де Кефед-Ганзена и Аполлинария Шалвовича Кикодзе. Приключения на Кавказе, в Лондоне, Палестине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Молодой белорусский историк Мечислав неожиданно находит ценный предмет – серебряную капсулу времен последнего польского короля и великого князя литовского Станислава Августа. Во время плена в одном из своих замков, король спрятал артефакт, поместив в него записку с загадкой, разгадать которую вместе с друзьями, Викой и Владимиром, берётся Мечислав. Им удается выяснить, что монарх был членом организации масонов, но в это время в расследование начинают вмешиваться незнакомцы… Книга основана на реальных фактах.
Перед вами — история «завещания» Тициана, сказанного перед смертью, что ключ к разгадке этого преступления скрыт в его картине.Но — в КАКОЙ?Так начинается тонкое и необычайное «расследование по картинам», одна из которых — далеко «не то, чем кажется»...
В книге В. Новодворского «Коронка в пиках до валета» рассказывается об известной исторической авантюре XIX века — продаже Аляски. Книга написана в жанре приключенческо-детективного романа.Аляска была продана США за 7200000 долларов. Так дешево?.. Да нет! — гораздо дешевле, если сосчитать, сколько человеческих жизней, сколько сил стоила она России! А, пожалуй, и не так дешево, если принять в расчет, сколько кроме этих 7200000 долларов рассовало американское правительство по карманам разных «влиятельных» особ, стоявших на разных ступенях царского трона.