Золото Дюка - [19]

Размышляя об этом, Дюк вспомнил, как встречался со старым джентльменом, и подумал, что между мальчиком и стариком было несомненное сходство, несмотря на огромную разницу в возрасте. У Сола были фамильные черты Куртни, а сходство с отцом было просто поразительным.

Итак, если Дюк не ошибся в своих предположениях, то сын Леоны является наследником Фернгейта, и в скором будущем Дюк постарается сделать все, чтобы справедливость восторжествовала.

Прошла неделя после гибели Сарна, прежде чем Дюк почувствовал, что готов к разговору с Леоной. С усилием он вырвал из памяти картину тонущего в бездонной яме брата. Он ждал благоприятного момента, чтобы вступить в борьбу с Роджером и предъявить тому обвинение, и знал, что при этом тонущий Сарн снова оживет в его памяти. Сейчас Дюк постарался полностью освободиться от эмоций и действовать хладнокровно.

Ему трудно было предугадать реакцию Леоны. Она теперь свободна от беспутного мужа, но ведь Сарн был ее мужем долгие годы, пока Дюк работал на золотых приисках, и это нельзя сбрасывать со счета. Возможно, воспоминания о первых днях их совместной с Сарном жизни заставят ее сейчас мучиться и сожалеть. Но поступки женщин вообще трудно предугадать, особенно таких своенравных и гордых, как Леона.

Предстоящее объяснение заставляло Дюка нервничать. Он ревновал ее к прошлому, ведь, когда он отсутствовал, она была с Сарном. Да, так ни странно, он ревновал.

И еще этот Роджер Куртни, который возжелал Леону много лет назад и овладел ею. Это мучило, не давало Дюку покою, поднимая мутные темные чувства.

Иногда он во всем винил ее, но такое бывало очень редко. Вина ложилась, в основном, на него самого, потому что он уехал тогда, оставив Леону со старухой матерью и с Сарном. Молодой Куртни, конечно, потом и не вспоминал о безымянном подкидыше в Келин Вудс. У него уже была невеста, и брак был делом решенным.

По какой-то иронии судьбы эти двое однажды встретились, и в результате на свет появился Сол. Дюк стиснул зубы, когда представил эту картину: девственная золотая красота Леоны и похотливое жадное желание молодого Куртни овладеть этой красотой. Как это случилось? Где? Каждый раз Дюк пытался отогнать эти мысли, проклиная себя за то, что так глубоко задет женщиной.

Пусть прошлое умрет, уговаривал он себя, готовясь рассказать Леоне о смерти мужа. И черт с ним, с Роджером Куртни! Оба владели ею, но теперь она свободна, и в будущем Дюк видел ее рядом с собой. Она не из тех женщин, которые дают обет безбрачия. Он чувствовал, как Леоне хочется ласки и тепла...

Перестань волноваться, Дюк Дарк. У тебя были до нее женщины, гораздо более своенравные и дикие, чем она, и ты справлялся с ними. Да, все было, но для Дюка теперь существовала одна Леона. С ней все было по-другому. Он ценил не только ее внешнюю красоту, он гордился ею и знал, что жизнь рядом с Леоной будет полной и счастливой до конца его дней. Так должно быть. Он должен с ней объясниться.

После нескольких дней колебаний Дюк наконец решился. Был вечер, уже стемнело. Оба наслаждались редким моментом отдыха и покоя. Сидели на кухне, Дюк с кружкой сидра, Леона вязала, клубок шерсти медленно разматывался на коленях. В очаге булькал в кастрюле суп. Обстановка была спокойной и уютной. Профиль Леоны золотился в отблеске пламени очага. Тишину нарушали только потрескивание дров и тиканье старинных часов. Сол занимался в сарае резьбой по дереву, и Дюк решил, что настало подходящее время для выяснения отношений с Леоной.

Он задумчиво взглянул на нее, встал и подошел к окну. Помедлил немного, потом подошел к Леоне вплотную.

– Леона, – начал он, глядя на золотистые волосы.

Она подняла голову, удивленная его серьезным тоном.

– Да?

– Я должен тебе сказать кое-что. О Сарне.

– Сарн? Он приехал? Или... с ним что-нибудь случилось?

– Да, случилось. – Он пристально наблюдал за выражением ее лица и решил говорить напрямую, избегая ненужных вступлений. – Он мертв.

Она не вскрикнула и не побледнела, но Дюк заметил, что ее пальцы с силой сжали край стола перед тем, как она поднялась и, сдвинув брови, переспросила:

– Мертв? Сарн? Но... как...

Дюк с силой усадил ее на стул и коротко, стараясь не волноваться, рассказал, что случилось. Леона слушала молча. До нее медленно доходил смысл его слов. Дюк хотел взять ее за руку, но Леона не позволила.

– Не надо. Пожалуйста. Не сейчас.

– Я знаю, что ты потрясена, – мягко проговорил он, – но...

– Почему ты не сказал мне раньше? – перебила она. – Я должна была узнать об этом сразу.

– Я рад, что ты не узнала. Мне нужно было время, чтобы решить, говорить ли тебе об этом вообще. Я мог никому не сказать, сохранив в тайне его гибель. И возможно, – в голосе Дюка зазвучала ирония, – это было бы лучше для всех.

– Но Сарн был моим мужем.

– Неужели? О, Леона, не надо притворяться. Что между вами осталось? Да и было ли когда-нибудь вообще? Я могу заметить, что он был моим братом, но Сарн не был бы Сарном, если бы любил кого-нибудь, кроме себя. Никого больше не существовало для него, вот разве только мать, да и ее он любил тогда, когда ему что-то от нее было надо.

– Да, ты прав, – тон Леоны слегка смягчился, – ей ведь тоже нужно сказать, мы обязаны, правда?