Золото Бешеного - [2]

— Извините, Сидоров, но это категорически запрещено! — Она как бы извинялась, давая понять, что ей и самой не нравится это глупое правило. — А если вам уж так поболтать захотелось, зайдите в первую палату: там старичок лежит, тоже совсем один, глядишь, и поддержите друг друга! — Она подмигнула и заторопилась по коридору, виляя пышными бедрами, потом как бы случайно остановилась за колонной и осторожно подала ему знак. Савелий мгновенно сообразил: это из-за телекамер, натыканных в этой больнице повсюду. Подыгрывая девушке, он с беззаботным видом, словно прогуливаясь, подошел к ней, и сестра быстро сунула ему записку. Савелий тут же направился в сторону первой палаты.

Собственно говоря, он и сам толком не знал, зачем ему идти к этому «одинокому старику», хотя ему было интересно, с какой стати старик решился на пластическую операцию.

Подлечившись после ранения, полученного в зоне под названием «Райский уголок», он вновь вернулся к давно задуманному плану — инсценировать свою гибель, чтобы сбить со следа врагов, и начать бороться с ними уже с новым лицом. Подходящий случай не представлялся долго. Аварии и катастрофы в Москве происходили ежедневно, но были невелики, и незаметно «внедриться» в них было невозможно.

Лишь через двенадцать дней после ухода Савелия в «подполье» человек генерала Богомолова сообщил о трагедии под Москвой в районе Домодедово: с моста, под которым проходила железная дорога, прямо на пассажирский вагон свалился панелевоз с грузом. Судя по всему, водитель не справился с управлением.

По распоряжению Богомолова место трагедии было мгновенно оцеплено спецподразделением, допускались только врачи. Особого удивления это ни у кого не вызвало в связи с многочисленными предостережениями в прессе о возможных провокациях со стороны чеченских боевиков.

Нельзя было терять ни секунды, и Савелий вместе с талантливым гримером из спецотдела Богомолова принялся за работу. Через пятнадцать минут Савелия можно было отправлять на место происшествия. Мастер-гример потрудился на славу. Даже при ближайшем рассмотрении «ранения» Савелия выглядели смертельными: огромная рваная рана на голове, рука с обрывками мышц и жил… специальное устройство, приводимое в действие самим Савелием, выдавало такое «кровотечение», что вздрагивали даже посвященные. Богомолов в изумлении покачал головой и, глубоко вздохнув, сказал:

— Отличная работа, даже смотреть страшно! Ладно, давай прощаться, Савелий Говорков, думаю, что никто и никогда тебя уже не увидит… — Он перехватил недоуменный взгляд Воронова и улыбнулся: — Я имею в виду его внешность… — Генерал крепко обнял Савелия и отечески похлопал по спине: — Удачи тебе, капитан!

— Спасибо, Константин Иванович! — Савелий вздохнул и повернулся к Воронову: — Что-то грустно, братишка…

— И неудивительно! — Воронов подмигнул, повернулся к Богомолову: — Он же, Константин Иванович, свое тридцатилетие не успел отметить: четырех дней не дотянул! — Он тоже обнял Савелия. — Заранее не поздравляют, поэтому могу только пожелать всего самого доброго и заверить, что все будет хорошо. Понял? — спросил он шепотом.

— Конечно, Андрюша. Спасибо, братишка!

— Ладно, мужики, хватит нюни разводить, — вмешался генерал. — В машину, и действовать точно по плану! В клинике никто ничего не знает, в случае крайней необходимости обращайся к старшей сестре Марине Михайловне Садовниковой: это наш человек! Кстати, называй ее своей дальней родственницей.

— Постараюсь не обращаться, — тут же заметил Савелий.

— Я же сказал: в самом крайнем случае…

— Таких случаев не будет! — твердо произнес Савелий, и генерал молча кивнул. — Сколько мне придется лежать у вашего приятеля?

— Минимум пару-тройку дней. Кстати, так уж совпало, но и во второй клинике старшая сестра — наш человек, зовут ее Машей.

— Надо же, почти одинаковые имена: Маша, Марина… — Савелий поморщился. — Не много ли посторонних?

— Без этого не обойтись. — Богомолов пожал плечами.

— К сожалению! Во всяком случае, постараюсь общаться с ними как можно реже, а вот если Андрюша как-нибудь случайно заглянет ко мне через пару недель, то я не обижусь.

— Что-нибудь придумаем! — пообещал Богомолов.

Самым трудным оказалось «подкинуть» Савелия на место происшествия, но и с этим справились, «случайно» выключив на минутку прожектора. Никто ничего не заподозрил, и только какой-то врач, внимательно вглядевшись в лежащего на земле Савелия, недоуменно покачал головой: надо же, не заметил человека с такими ужасными ранами! Однако он списал свою рассеянность на усталость и суету. Склонившись, он уже хотел было пощупать пульс «жертвы», но его опередил гример, изображавший врача «скорой помощи»:

— С ним все ясно, коллега, я его уже осмотрел: отправляем прямо в морг…

— В морг? А опознание? — нахмурился доктор.

— Обижаете, коллега, с подобным я сталкиваюсь по три раза в неделю… Вот, пожалуйста! — Гример открыл окровавленный паспорт. — Говорков Савелий Кузьмич, одна тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, четвертого ноября! Бедняга, всего четырех дней не дожил до своего тридцатилетия!

— Как? Не дожил до своего тридцатилетия? — воскликнул молодой парень с фотокамерой в руках. — Так я и назову свой репортаж! — Он пару раз сверкнул вспышкой, потом повернулся к гримеру: — Вы не передадите на секунду паспорт своему коллеге: у него внешность пофотогеничнее. Только не обижайтесь, пожалуйста!