Золото абвера - [53]

— У меня батя, оченьхорошие новости! — Вошел он в комнату, и поставил на журнальный столик несколько бутылок пива «Берлинербир».

— Мог бы, и в кабинет прийти, если считаешь, что это важно! — Открывая пиво, сказал полковник.

— Мог бы, но теперь это дело не государственное, а наше, понимаешь наше, с тобой лич-ное!!!

— Я, как и предполагал, дед то этих девчонок, знал многое. Я его чуть — чуть тряханул, правда, этот старый фашист, ничего не сказал, кроме одного — карта. Мы перевернули всю хату, влезли во все щели, простучали все кирпичи в подвале и нашли — нашли улики.

— Что — что, нашли — показывай быстрее сынок!

— А вот, смотри! — С гордостью о проделанной работе сказал он и вытащил жестяную баночку из — под индийского чая, на русском языке.

Дата изготовления сентябрь 47 года. Московская чаеразвесочная фабрика.

— А что это значит, ведь эта банка, еще ни о чем, не говорит. Сохранил после плена, да и привез как сувенир — сказал полковник, не вникая в эти подробности.

— Ага, товарищ полковник, привез из России сувенирчик, да в кирпичную стеночку спрятал! Потом ждал 45 лет, чтоб я к нему пришел, и эту баночку из стеночки вытащил! А в ба-ночке тряпочка, от форменной солдатскойрубашки, которые только в войну и были. Вернее даже не тряпочка, а целый нагрудный карманчик, а в карманчике том, микро частички крови и шелка. А кровь эта, не принадлежит покойничку. Видно как я предполагал, эта карта досталась ему от его убитого командира, или еще каким ни будь образом?

— Ты, что уже и экспертизу успел сделать?

— Пришлось товарищ полковник, хорошо ребята с экспертного отдела прокуратуры помогли. Правда, пришлось им литр спирта выделить. Ведь ты знаешь, на халяву почти ни кто не работает, и даже мама папе не дает!

— А где же ты его кровь взял — сынок ты мой дорогой?

— Я батя, ему башку с «Парабеллума» на вылет прострелил, и платочком носовым дырочку эту протер. Все сделал, как Родина учила! — Сказал старлей с гордостью.

Полковник от сказанного сыном перекрестился, и одним махом стуча зубами от ужаса, заглотил бутылку пива.

— Я ему батя сперва ввел теопентал* хотел как лучше. Без всякого смертоубийства, но ведь эта фашистская рожа, мне ведь толком ничего не сказала. Он только мычал сука, как бык, а потом, что — то стал лепетать про какую — то там карту, и еще про войну. Тогда я и стал ворошить его хату. После того как нашли эту банку и показали ему, он весь затрясся как от шока. Больше он падла, мне ничего не сказал. Вот тогда я со злости, и разрядил ему в башку две пули наверняка, чтобы сука ни рыпался, да потом подобно Христу, вдруг не воскрес, и ни кому не поведал о моём визите.

— Ты, что его грохнул? — спросил испуганный полковник и перекрестился снова.

— Да грохнул — как бывшего фашиста. Ни кто батя, не забыт, и ничто не забыто!!! Это скажу тебе честно, было просто эхо прошедшей войны! Поверь мне, я даже не испытываю никакого угрызения совести, по поводу его скоропостижной смерти.

Полковник открыл бар, и, достав бутылку водки, налил себе полный стакан. Дрожащими руками, он вылил содержимое себе в рот, не закусывая. Достав носовой платок, он вытер проступившую от волнения на лбу испарину. Полковник Шершнев, с задумчивым видом закурил и, пуская клубы дыма, со страхом в голосе — проговорил.

— Они суки у нас и не такое творили, и не хрен им прощать! Правильно ты — сынок говоришь, ни кто не забыт, и ни что не забыто!!! Их породу, надо было еще в сорок пятом под чистую — как они нас. Я бы на месте Сталина, им бы всем — всем Хатынь сделал, а пленных, заставил всю жизнь без права на помилование — пахать, пахать и пахать. Чтобы они как негры, дохли — дохли на наших картофельных плантациях.

— Мне кажется дед этот, все же передал малолеткам карту. Правда, на них сейчас нажимать нельзя, так как у них папочки имеются. Да и свидетелями они были, когда своих шалав провожали домой. Это было как раз в тот день, когда этот Ганс подох. Мне кажется, их просто нужно сейчас пасти, так как летом, они все равно поедут куда ни — будь поступать. Вот тогда им можно садиться смело на хвост. Сто процентов, что они будут рыться, где — то в районе Вязьмы или Сычевки. Там же этого урода в плен взяли, а далеко он уйти не смог. Ведь в сорок первоми пропал тогда наш конвой. Нашли же суки время тащить эти сокровища, когда Фрицы уже на хвосте сидели. Буд — то кто специально придумал эту операцию перед носом у Гансов!?

— Ну, Леша, ты молодец за это — медали дают и продвигают по служебной лестнице!

— Батя ты совсем охренел — да за такие бабки, я и медаль себе сам отолью из чистого золота, да и по службе как надо продвинусь. А должности? — Должности, я сам буду батя, раздавать на лево, и на право. А пока сперва, нужно добраться до этих богатств.

— Логично — сынок, давай — ка водочки за успех нашего дела! У меня к тебе просьба, ты только не вспугни этих малолеток! — Сказал папочка, наливая по рюмкам водку.

— А я теперь батя, стану им другом, самым — самым закадычным. Да я этих ребятишечек, на руках носить буду. Надо будет, конфетки им куплю и попки их сраные подотру, если это нужно для такого дела. Вот тогда когда они расслабятся, я точно узнаю, где эта проклятая карта. Ты представляешь, какие там деньжищи, ведь на шести машинах везли. Из отчета НКВД, только золота несколько пудов, жемчуг, бриллианты и всякие там украшения.