Золотая струна для улитки - [13]

— Вы собираете гитары?

— Ну, в каком-то смысле собираю. Я их делаю.

— Как делаете?

— Руками, — смеется свекор, обрадованный произведенным эффектом, а Андреа ругает себя за глупость. Как будто она не знает, как делают гитары.

— Все-все сами?

— Все-все. Иди-ка сюда. Смотри, — свекор снимает со стены обычную на первый взгляд гитару, — попробуй.

Андреа охотно извлекает несколько звуков. Гитара как гитара. Ничего особенного. В глазах свекра хитрые искорки.

— А теперь слушай. — Он садится, кладет инструмент себе на колени, ловким движением достает откуда-то металлическую пластину с закругленным ребром и начинает играть на гитаре так, как обычно играют на гуслях. Музыка становится протяжной, звук — певучим, льется сентиментальная, немного грустная мелодия.

— Слайд-гитара? — со знанием дела спрашивает Андреа.

— Профи. — Звучит одобрительно, без издевки. — Это гавайский вариант. Видишь, струны высоко подняты над ладами?

— А батл нек у вас есть?

— Эй, детка, да ты и Вадиму фору дашь. Здесь все есть: и батл нек, и добро, и нэшнл, и педалл-стил. Вот эта — нэшнл, звук резкий, но быстро гаснет, хороша для исполнения блюза, а вон та, с испанским грифом — добро, у нее звук мягкий, кантилена яркая. Такие гитары любят фолк-музыканты.

— А это что? — Андреа зачарованно смотрит на диковинный инструмент, не решаясь дотронуться: гитара похожа на двуглавого орла, у нее два грифа, а внизу, будто лапки птицы, расходятся несколько педалей.

— О… Это вещь. Похожа на арфу, правда? Это педальная стилл-гитара. С помощью педалей и коленных рычагов можно менять натяжение отдельных струн прямо во время игры, переиначивая строй всего инструмента. Хочешь попробовать?

— Здесь десять струн.

— Да. Тебе повезло. Бывает еще двенадцать.

Так они ходят от инструмента к инструменту. Андреа пробует свои силы на каждом: от пятиструнного банджо до лап-стила. Сначала легонько дотрагивается до струн, боясь потревожить инструмент, оскорбить его неправильной нотой, неверным звуком, неточной тональностью, слабым аккордом. Чуть погодя начинает чувствовать ответное движение хранителей музыки, услышавших заветное «сим-сим» и впустивших в свои недра хозяина. Гитары следуют за настроением девушки, наполняют комнату радужным шквалом мелодий, выплескивают эмоции в застоявшийся воздух.

— Гитары — они как женщины. К каждой вроде нужен свой подход. А на деле — одно и то же. Только вашим ушкам подавай красивые слова, а инструменту нужны умелые руки. Под тебя гитара подстраивается, держит твой ритм, не выскальзывает, не убегает, позволяет вести, подсказывает, направляет. А с Вадимом многие из обитателей этой комнаты в контрах. Он всех обскакать хочет, навязать свой характер, принудить, заставить, победить. Вот спроси его, что главное в музыке…

— Сложность замысла и сила звучания.

— Да, конечно. Наш мальчик так думает. Но мы-то с тобой знаем, что это не так. В музыке важна эмоциональность и искренность.

— Просто Дим апеллирует к голове, когда играет.

— А твоя гитара разговаривает с душой, детка. И Вадима хочется слушать, а от твоей игры хочется плакать навзрыд. Понимаешь, в чем разница?

Андреа смущена. Ей приятно, но как-то неловко. Зоя говорит то же самое, хоть и ничего не понимает в музыке. Зоя встречалась какое-то время со студентом из Гнесинки, коротала вечера в компании музыкантов, но быстро потеряла интерес к их тусовке: познакомилась на какой-то презентации со своим шведом и откололась. Дим не понимает, почему Андреа продолжает с ней общаться. Зоя может рассуждать только о мужиках и шмотках. Андреа слушает истории про шведа и моду, про моду и шведа, про модного шведа и шведскую моду, а Зоя слушает ее гитару и восхищается. Говорит, что Андреа — гений. Только в их семье из двух человек общепризнанный гений — Дим, а она — просто талантливый музыкант. И пока гений ищет условия для выражения своей гениальности, талант тихо создает ему возможности для поисков.

Продюсер, точнее, художественный руководитель одного из достаточно известных столичных музыкальных коллективов, приходит не в ресторан, а на один из банкетов, где играет Андреа. Девушка получает приглашение на прослушивание. В группе освободилось место только для одного гитариста. И на прослушивание отправляется Дим. Его приглашают на работу — Андреа счастлива. Дим ездит на гастроли, Андреа — на вечеринки. Дим играет для серьезной публики, Андреа — для толстосумов. «Ждешь второй шанс?» — спрашивает ее худрук Дима при встрече. «Нет, — думает Андреа, — жду ребенка».

— Ну, как тебе комната? — теперь уже свекор допрашивает с пристрастием.

— О-о-очень понравилась, — выдыхает Андреа. — Она такая, такая… — Девушка вспоминает все длинное путешествие по дому и решается на признание: — В ней есть жизнь, понимаете?

Свекор грустно кивает, кончики усов словно обвисают, на шее проступают напряженные желваки.

— В ней есть любовь, — признается он в ответ.

Обратный путь они проделывают в полном молчании. Андреа не показалось: в доме родителей Дима нет чувств.

Из кухни доносится приглушенный голос свекрови:

— Она такая тоненькая, Вадинька, одни косточки. Кудрявые пружинки — все, что в ней есть. Совсем ребенок. Куда ей рожать? Как рожать?