Золотая стрела - [24]

В трапезной воцарилось мертвое молчание, прерываемое лишь мелким скулежем сползающего под стол бывшего Грозного Атамана. Длиннорукий с нескрываемой ненавистью глядел на княжну. Каширский удивленно переводил взор то с Виктора на Марфу, то с Длиннорукого на Петровича. Теофил, как ни в чем не бывало, подал на стол другую тарелку, и княжна спокойно положила себе еще овсянки.

Никто не решался нарушить тягостную тишину. И когда молчать дальше стало уж как-то не совсем прилично, в трапезной раздался негромкий голос Виктора:

— Благодарю вас, графиня.

* * *

Анна Сергеевна быстро шагала по главной осиновой аллее Белопущенского кремля — ей предстояло решительное объяснение с бароном Альбертом. И тут госпожа Глухарева к своему неудовольствию увидела идущего навстречу импозантного господина во фраке с белоснежным жабо.

— O, гутен морген, дорогая Aннет Сергеевна! — расплылся господин в плотоядном оскале.

— И вам того же, господин Херклафф, — буркнула Глухарева. Однако людоед, судя по всему, пребывал в наилучшем расположении духа и не прочь был побеседовать. Анне Сергеевне поневоле пришлось остановиться.

— Ну, как поживает Его Высочество Виктор? — продолжал Херклафф. — И как здоровье вкусненького херра Петровича?..

— Почему бы вам самим его об этом не спросить? — не слишком вежливо перебила Анна Сергеевна.

— Увы, фройляйн, — малость погрустнел Херклафф, — мне более нет ходу в королевский замок, после того как я там, как это сказать, несколько начудил. — И людоед сладостно осклабился, вспомнив свои невинные чудачества в замке Александра.

Анна Сергеевна хотела было уже пройти вперед, но господин Херклафф заговорил вновь:

— Надо бы уже отъехать домой, в Лифляндию, но что поделаешь — приходится сидеть здесь, в этой глупой Белая Пушша…

— A что так? — ухмыльнулась госпожа Глухарева.

— Да так, знайть, оставил в кенниге замке кое-какой багаж, а забрать его все никак не могу. — По алчному блеску в глазах своей собеседницы людоед понял, что сболтнул лишнее, и попытался поправиться: — Всякие мелочи, хиер унд дас.

— Искренне желаю вам их вернуть, — проговорила Анна Сергеевна и наконец-то отправилась своею дорогой.

— Ах, какая фройляйн, — мечтательно вздохнул Херклафф, провожая госпожу Глухареву взглядом, пока она не скрылась в недрах мрачного серого здания.

Когда Анна Сергеевна вошла в кабинет Альберта, там уже находились не только барон и воевода, но и «главный по духовности» упырь Гробослав. При виде дорогой гостьи все они, не сговариваясь, вскочили и почтительно поклонились.

— Ну как, решение готово? — даже не отвечая на приветствия, грозно вопросила Глухарева.

— Какое именно, уважаемая Анна Сергеевна? — учтиво переспросил Альберт. После ночного разговора с князем Григорием барон твердо решил отказаться от посылки военной дружины в Мухоморье и теперь мялся, не решаясь об этом напрямую объявить.

— Решение. O. Вводе. Войск. В. Новую. Ютландию! — с раздражением отчеканила Анна Сергеевна.

— Что же ты, Альберт, забыл, о чем мы вчера договаривались? — встрял воевода. — Я тут за ночь уже и смету подготовил — сколько нужно воинов, сколько лошадей, сколько…

— Боюсь, все сложнее, чем мы думали, — промямлил Альберт. — Поразмыслив, я решил, что пока что нет насущной необходимости в том, о чем мы вчера…

— Так вы что, отказываетесь? — злобно прошипела Анна Сергеевна. — Как бы вам не пришлось об этом пожалеть!

И тут помощь подоспела с той стороны, откуда Альберт меньше всего ее ожидал. Гробослав, который молча прислушивался к разговору, неспеша поднялся с места и, откашлявшись, заявил:

— Я так думаю, что дружинники нам больше нужны будут здесь. Ну, для поддержания порядка на похоронах. — И глубокомысленно добавил: Духовность, она важнее всего!

Альберт искоса глянул на Гробослава, пытаясь определить, говорит ли он всерьез или со скрытой издевкой, но тут не выдержала Анна Сергеевна.

— Да что вы тут, — далее она подпустила несколько не совсем цензурных выражений, — всякой фигней занимаетесь! Да если вы не дадите войск, то я такое учиню, что все вы, трам-тарарам, в гробу перекувыркнетесь!

В возбуждении чувств Анна Сергеевна схватила со стола баронскую кружку и залпом выпила. Гробослав, который пришел раньше всех и успел подлить туда некоего отравного зелья, даже привстал на стуле, ожидая быстрой, но мучительной смерти, однако Анна Сергеевна лишь встряхнула белокурой головкой и как ни в чем не бывало опустилась в кресло. Видимо, на нее яд воздействовал как успокоительное.

Тут в кабинет заглянул охранник с какими-то листками.

— Ну, что там? — недовольно спросил Альберт.

— Ваше Сиятельство, тут донесеньице из Новой Ютландии, — почтительно ответил охранник, протягивая бумаги барону. И, понизив голос, добавил: От князя Длиннорукого.

Альберт пробежал написанное и в досаде скомкал бумажки на стол.

— Что-то случилось? — забеспокоился воевода.

— Случилось! — рявкнул барон. — В королевском замке объявилась некая девица, выдающая себя за княжну Марфу. — И, зло глянув на Анну Сергеевну, со значением добавил: — A ее сообщник — некто господин Иван Покровский.

Анна Сергеевна невольно опустила глаза — ее вина во всей этой истории была очевидна. Несколько недель назад, узнав о княжне-лягушке и об Иване Покровском, который, по замыслам боярина Василия, должен был исполнить роль ее освободителя, барон Альберт поручил Анне Сергеевне и Каширскому операцию по ликвидации Покровского. Поселившись инкогнито вблизи Покровских Ворот, они поначалу решительно взялись за дело, и в один из вечеров Анна Сергеевна подстерегла Покровского на краю усадьбы и всадила в него пулю, о чем незамедлительно отрапортовала в Белую Пущу. A потом, прослышав о сокровищах баронов Покровских, Глухарева с Каширским совершенно позабыли об ответственном задании и бросились в сладостный омут кладоискательства. Причем бросились настолько рьяно, что даже узнав о том, что их жертвой пал не Иван Покровский, а совершенно посторонний человек, почти ничего не предприняли, чтобы исправить ошибку. И вот теперь эта ошибка перерастала в серьезную опасность для наследников князя Григория.