Золотая роза с красным рубином - [51]

– Пусть теперь приведут Гусейна.

С низким поклоном слуга попятился и пропал за дверью.

– Я воспользовался твоим приглашением, Кулымбек, – сказал Белый князь с выражением самой вежливой признательности. – Мой сын не сможет выдержать конного перехода до Саратова. А меня там ждут вооружённые друзья, они не знают, что мне удалось освободить сына, и могут отправиться в степной поход. К тому же свежий речной воздух поможет ему быстро восстановить силы.

– Это радость для меня иметь такого гостя, – с восточной напыщенностью и витиеватостью словесных выражений чувств заверил его Кулымбек. Он взял со столика ценную шкатулку с золотой розой, готовясь опустить её в сундук. – Преданный друг не может сделать, что сделал ты для меня, князь. Мой корабль – твой корабль. И половина помещения за ковром, – он показал на висящий занавесью ковёр, – твоя. Плыви, сколько пожелаешь. Мне надо только снять с сердца одну заботу, и лучший, какой в моих скромных силах, ужин, усладит наш вечер.

Он отвлёкся к подведённому за дверью пленнику, кивнул слуге. Рослый, как и Гусейн, телохранитель ввёл того в каюту, остановил у порога.

– Развяжи его, – приказал Кулымбек совсем иным голосом.

Пока телохранитель развязывал кожаный ремень на запястьях рук Гусейна, посол, будто вспомнил, зачем держал шкатулку, опустил её на дно сундука и закрыл крышку. Заперев крышку замком, он повесил бронзовый ключ на шею.

– Я тебе как не верил, так и не верю, – наконец холодно сказал он Гусейну. – Но великий шах может поверить и обратить гнев на меня. Брата не воскресить, но давай придумаем что-то к обоюдному согласию, не затрагивая его и моей чести. Если утром ты не сможешь предложить объяснение, приемлемое для меня, я поступлю, как велит служба великому шаху. Держать тебя бездельником до возвращения в Персию я не намерен. Тебя посадят за вёсла. Иди!

– Я подумаю над твоим предложением, – заверил его Гусейн с наглой усмешкой.

Телохранитель посла тронул его за плечо, и они покинули каюту.

– Он же сбежит, – сказал князь, когда за ними закрылась дверь.

Глаза Кулымбека мстительно сузились, но лишь на мгновение.

– Всё в воле Аллаха. Как Аллах пожелает, так тому и быть.

Струги застыли на якорях, и полумесяц с верха небосвода уставился на них, словно недоумевал, зачем же надо было так поспешно, на ночь глядя отправляться из Астрахани. Неужели ради того, чтобы остановиться в нескольких верстах от неё?

До ближнего, обрывистого берега можно было добросить камень, и на нём, как и на реке, не виделось ни души. Прикованные гребцы спали прямо на палубе, а корабельщики и слуги – на носовом и кормовом возвышениях. Телохранитель посла долго держался, следил за Гусейном, но тот делал вид, что заснул, и голова телохранителя повисла, упёрлась подбородком в грудь, больше не вскидывалась. Убедившись, что некому помешать ему бежать, Гусейн осмотрелся. Они уплыли от Астрахани не так уж и далеко, скорым шагом удалось бы вернуться туда засветло, а уж где скрыться на первое время, он бы нашёл. Вот только придётся возвращаться с пустыми руками. И это после стольких преступлений, лишений и надежд, связанных с украшенной рубином золотой розой! Она находилась совсем рядом, буквально манила предпринять ещё одну попытку завладеть ею, пусть даже такая попытка ухудшала шансы побега. Однако так ли уж и ухудшала? Хотя Кулымбек положил шкатулку в сундук, запер её, а ключ повесил на шею, но весь вечер к нему вносили еду и вина. Посол наверняка пьян в стельку. И Гусейн решился.

Передвигаясь на четвереньках, он настороженно переместился в тень кормовой лестницы, от неё к двери. Слегка надавленная в углу, она приоткрылась медленно и без скрипа. Сразу потянуло винным запахом, а оконце пропускало достаточно бледного света, чтобы различить храпящего у сундука и похожего на толстого борова Кулымбека. Разделённое ради гостей ковровой занавесью, небольшое помещение не позволяла спать в нём ещё и слуге – против обыкновения, тот разлёгся не вместе с хозяином, как сторож возле сундука, а на корме, и Гусейну это было на руку. Не вставая с четверенек, он подкрался к голове посла. От того разило вином, а на открытой толстой шее виднелась шёлковая нить, на которой был украшенный чеканкой ключ. Гусейн осторожно потянул её и, не пытаясь снять через голову посла, без труда перегрыз крепкими зубами. Ключ был у него в руках! Он испытал удовлетворение от своей сообразительности. Тихонько всунув его в замок, плавно провернул. Застыв, когда замок мягко щёлкнул, он убедился, что посол даже не шевельнулся, и приподнял овальную крышку настолько, чтобы только просунуть внутрь руку. В волнении быстро потянулся за шкатулкой, нащупал её, а на ней... О, Аллах!!!

Душераздирающий вопль ужаса, казалось, потряс стены кормовой надстройки. Схватив у изголовья свой нож, Удача вскочил на ноги, сорвал занавесный ковёр и хотел броситься на помощь Кулымбеку, от чьей постели раздался вопль, но различил посла живо отступающим к оконцу. На его месте корчился и изрыгал бессильные проклятия крупный мужчина. А из утробы распахнутого сундука раздавалось странное шипение. Встревоженный гомон нарастал на палубе и над головой, у кормового руля. Оттуда с прихваченным кормовым светильником лестницей сбежал испуганный и спросонья растрёпанный слуга посла, от двери направил свет к изголовью постели хозяина.