Золотая паутина - [10]

Да, скорее всего. В Придонске были, конечно, и другие предприятия, работающие с драгоценными металлами, но самое большое количество их имел все-таки «Электрон», выпускающий электронно-вычислительные машины различного назначения и видеотехнику.

Впрочем, забегать вперед и утверждать сейчас именно эту версию не было смысла. За восемнадцать лет работы в Комитете госбезопасности Виктор Иванович приучил себя к сдержанности и хладнокровию, они стали его характером, сутью, как и быстрота мышления, почти мгновенная реакция. Без этих и многих других качеств чекист немыслим, это он усвоил еще с лейтенантской поры. Теперь же и сам учил своих подчиненных тонкостям оперативной работы, хотя «учил» — слово, может быть, и не совсем уместное, подходящее, ибо офицеры отдела учебы, как таковой, не чувствовали, а просто сознавали: направляет их грамотная, творческая рука. На сорокалетнем юбилее Русанова заместитель начальника управления полковник Кириллов и другие сослуживцы наговорили в его адрес много хороших и теплых слов; Виктору Ивановичу стало даже не но себе от этого всеобщего внимания, казалось, что и не о нем, Русанове, идет речь, и, наверное, просто положено говорить приятное в таких случаях.

Было это год назад, и Русанову вспомнился юбилей лишь в той связи, что и сегодня, двадцатого сентября, у него был день рождения, и жена настойчиво просила прийти пораньше.

Русанов невольно улыбнулся — голос Зои, ласковый и в то же время требовательный, звучал у него в ушах, грел душу. Дом свой, семью он любил, дорожил покоем жены и вниманием сына, Сергея, студента-второкурсника политехнического института, понимал, что они дают ему силы, то ровное, спокойное настроение, которое необходимо, конечно, любому человеку, но при его беспокойной службе это приобретало особое значение.

Однако идиллией их семейную жизнь все-таки не назовешь. Время властно ворвалось и в их дом. Виктор Иванович вдруг увидел, что сын вырос, стал взрослым человеком, что мысли его совсем не совпадают с его мыслями, что парень — у той опасной черты, за которой могут быть сделаны неверные шаги. Шагов этих, слава богу, пока никаких не было, но, судя по всему, Сергей напряженно размышлял о происходящих в стране событиях, искал, как и многие его сверстники, ответы на непростые свои вопросы. Волна митингов докатилась и до их обычно спокойного, тихого даже Придонска. На митингах, перед зданием обкома партии, собиралась обычно молодежь, бывал там и Сергей.

Мысли о сыне мешали работать. Виктор Иванович не без усилия заставил себя снова вчитаться в оперативную сводку за минувшие сутки. Она была обычной: два ограбления на улицах, угон автомашины, три квартирные кражи, спекуляция в крупных размерах. Русанов внимательно прочитал фамилии преступников, которых установили по горячим следам, подчеркнул одну из них: нужно будет проверить, не тот ли это Алиев, который уже появлялся в одной из оперативных сводок и интересовал чекистов?

В работе время потекло быстро, посторонние мысли улетучились. Но сосредоточиться на бумагах мешало что-то еще. Виктор Иванович не сразу понял, что именно, потом вдруг явилась фамилия — Глазырин. Бывший полковник госбезопасности Глазырин, которого Русанов хорошо знал, дал интервью журналу «Бизнесмен», которое до них, «провинциалов», дошло не сразу, но произвело, как и на всех комитетчиков, тягостное впечатление. Глазырин лил грязь на их ведомство, в котором проработал много лет и числился способным чекистом, раскрывал «кухню», называл вещи, о каких говорить не принято. Особенно Глазырин напирал на деполитизацию деятельности Комитета государственной безопасности и армии, как будто они могли существовать вне политики, вне определенного общественного строя. Конечно, бывший коллега имеет право на собственное мнение и может высказываться по любому поводу, но где был Глазырин раньше? Почему молчал? Насколько он, Русанов, помнит их с Глазыриным разговоры, ничего «такого» не говорилось, наоборот — вроде бы образцовый был сотрудник госбезопасности, и по делам, и по высказываниям. Человек с двойным дном? Наверное.

Конечно, жить догмами, зазубренными со школьной скамьи, нельзя — жизнь идет вперед, меняются представления о многом. На чекистах старшего поколения, сотрудниках НКВД, лежит тяжкая вина, все это знают. Но какое отношение имеют нынешние чекисты к тем, из «кровавых тридцатых», если большинство сотрудников их, например Придонского, управления КГБ родились в сороковых, а офицеры его, русановского, отдела в пятидесятых годах?! Зачем обливать грязью всех подряд? Разве они, современные чекисты, это заслужили? Кому это надо?

Русанов усмехнулся наивности вопроса, который обычно задают газетчики. Уж ему-то понятно, кому это надо, — тем, кто борется за власть, кто ненавидит Советы, госбезопасность, армию.

Виктор Иванович позвонил в областное управление БХСС полковнику милиции Битюцкому и услышал в трубке знакомый густой голос. Альберт Семенович ответил на приветствие, сказал, что и сам собирался уже звонить, не забыл о договоренности: вчера вечером они условились созвониться, наметилось общее дело. Русанов согласовал его с генералом. Иван Александрович посоветовал: лучше будет, если оперативной работой по «Электрону» чекисты займутся вместе с сотрудниками БХСС. Сейчас, на стадии разработки полученной информации, пусть на завод отправится, под благовидным, конечно, предлогом, представитель службы БХСС. Нужно будет проверить установочные данные на материально ответственных лиц, тех, кто имеет прямое отношение к хранению золотосодержащих деталей, поговорить о мерах, предотвращающих хищения, — словом, провести обычную профилактическую работу. Являться с этой миссией представителю госбезопасности не с руки, это может насторожить преступников. Пусть все идет естественно, своим чередом. Необходимую ему информацию Русанов получит, круг людей, через руки которых проходит на заводе золото, он будет знать, а потом они совместно с Битюцким разработают план действий. Если информация об утечке золота подтвердится…