Золотая Орда. Между Ясой и Кораном. Начало конфликта - [69]

Наконец, я хотел бы завершить статью замечанием общего характера. Я давно занимаюсь изучением различных аспектов истории Золотой Орды, и со временем у меня складывается все более ясное впечатление, что, несмотря на несколько монографий и необозримое множество статей, исследования в этой области находятся на начальной стадии. При попытке найти ответ на какой-либо конкретный вопрос, работы общего характера часто приводят к фиаско, а большая часть подробностей до сих пор окутана туманом. Особенно ощутимо отсутствие добротных критических изданий арабских, персидских и тюркских текстов. В своей статье я попытался осветить один из эпизодов истории Золотой Орды, и я убежден, что сотни подобных сюжетов еще ожидают достойного изучения. Только обладая такими исследованиями, опирающихся на историческую критику, можно задумываться о написании монографий по различным аспектам самого западного татарского государства — Золотой Орды.

Ислам и улус Джучи (Д. ДеВииз) >{94}

Политической структурой, в рамках которой разворачивались социальные и религиозные перемены, задействованные в «новой исламизации» западной части Внутренней Азии[265], был улус Джучи[266], который возник, по крайней мере, номинально, после того, как Чингис-хан роздал земли, завоеванные монголами, в удел своим сыновьям, уже в 1218 г., но который на самом деле оформился после похода 1236–1241 гг. в Восточную Европу^{95}; в результате этого похода во главе с сыном Джучи Вату, были завоеваны государство булгар и русские княжества; монголы также покорили кочевников-кипчаков и продвинулись вглубь Центральной Европы. Подлинную организацию Золотой Орды обычно относят ко времени вслед за этими походами, то есть до смерти Бату в 653 г.х. (1255 г.).

Как и в случае с другими частями исламского мира, попавшими в XIII в. под власть монголов, монгольское завоевание поначалу нанесло серьезный удар по позициям ислама в западной части Внутренней Азии. Государство булгар было уничтожено, пусть его культурное наследие и сохранилось, а разрушение империи хорезмшахов — которая развивала интенсивные торговые и политические, а также культурные и религиозные связи между кочевниками-тюрками из Дешт-и Кипчак и городской мусульманской цивилизацией Центральной Азии[267] — устранило, пусть и временно, важный источник «исламизации» для западных степей. Было прервано и привычное течение жизни самих кочевников-тюрков, а их этническая идентичность подверглась переориентации в связи с административными переделами племен и территорий между монгольскими принцами крови, крупными военачальниками и ранними приверженцами; однако именно эти неурядицы, возможно, в конечном итоге способствовали возникновению социальных условий, в которых мог быть принят ислам, воспринятый как потенциальный объединяющий фактор для общественной идентичности и политической правопреемственности.

Отсутствие государственного покровительства исламским институтам не принесло большого ущерба позициям ислама в Золотой Орде, по сравнению с Ираном и Центральной Азией, возможно, потому что это покровительство здесь никогда не было столь глубоким и всеобъемлющим. Впрочем, в то же время монголами западной Внутренней Азии^{96} живо интересовались европейские государства, готовые вступить с ними в союз против мусульман, а улус Джучи стал местом оживленной христианской миссионерской деятельности, которая не утихала и в XIV в.[268] Для Золотой Орды мы располагаем значительно меньшим количеством свидетельств буддистской активности; буддизм был серьезным соперником ислама в ильханском Иране, по крайней мере, в придворных кругах, однако у нас нет оснований полагать, что присутствие буддистов в улусе Джучи, подразумеваемое наличием там хорошо засвидетельствованной уйгурской прослойки, доставляло исламу какие-либо особые неприятности, сравнимые с теми, что причиняло христианство^{97}.

Тем не менее, общий вес культурных и торговых связей между Золотой Ордой и различными частями мусульманского мира — от Хорезма до Кавказа и Ближнего Востока — способствовал тому, что именно здесь, раньше, чем в любой другой ветви Чингизидов, со вступлением на престол Берке в 1257 г. произошло первое «царское обращение» в ислам. С этих пор монетным чеканом и дипломатией Золотая Орда обозначила свою принадлежность к мусульманскому миру, несмотря на «необращенный» статус большинства преемников Берке вплоть до Узбек-хана.

Обращение Берке привлекло относительно больше внимания, чем обращение Узбека, вероятнее всего, потому что Берке был первым Чингизидом, о котором мы знаем, что он принял ислам, и, несомненно, стал первым монгольским ханом^{98}, который правил как мусульманский монарх. Нам нет нужды вдаваться в рассмотрение вопросов, когда и как Берке стал мусульманином[269]; отметим лишь почти единодушное мнение, что важнейшую роль в этих событиях сыграл бухарский суфийский шейх Сейф-ад-дин Бахарзи[270], а также раннее свидетельство современника Берке, историка Джузджани, о том, что Берке начал обучаться исламу еще в раннем детстве. Слова Вильгельма де Рубрука часто цитируют в подтверждение того, что обращение Берке определенно предшествовало его восшествию на престол, в противовес мамлюкским источникам, которые, по-видимому, по крайней мере, предполагают, что обращение сопровождало его приход к власти. Вероятнее всего, на самом деле здесь нет никаких разногласий, поскольку послания Берке, отправленные в Египет, несомненно, имели двойную цель: возвестить о его воцарении и провозгласить его приверженность исламу, тем самым подразумевая политические и дипломатические перемены.