Золотая нить Дао - [51]

Учитель велел мне принять позу для медитации и достал из сумки несколько бутылок с буроватой жидкостью, открыл одну из них, плеснул немного жидкости в кружку и предложил мне выпить. Я выпил. Жидкость имела резкий неприятный вкус, и я подумал, что это какой-то настой из трав. Ли сел напротив меня и начал выполнять звуковую медитацию. Он издавал долгие, протяжные вибрирующие звуки на одной ноте, время от времени меняя их высоту, тональность и интенсивность. Я делал то же самое, стараясь звучать в унисон с ним. Время от времени Ли наливал в кружку очередную порцию настоя и давал мне выпить.

Прошло три часа. Привыкнув к четкому ритму циркуляционных тренировок, я мог определить этот срок, не глядя на часы. Но сигнала к отдыху не последовало. Ли дал мне задание совмещать звуковую медитацию с вибрацией, направленной на активизацию ци. По его хлопку я, не переставая пропевать звуки, начинал вибрировать всем телом в ритме, задаваемом голосом Учителя. Иногда Ли подходил ко мне и хлопал меня по какому-либо участку тела, в котором была нарушена циркуляция ци и который требовал поэтому дополнительного воздействия. Я начинал бить, колотить, мять эти участки тела. Ли воздействовал на активные точки, заставлял меня выполнять другие медитативные упражнения, которые мы изучали раньше. Я все время пил настой и выпил его, наверное, несколько литров.

К вечеру я вошел в состояние аутодвижений. Тело было легким и невесомым, оно двигалось само по себе, словно без участия рассудка и мышечных усилий выполняя необходимые упражнения. Мой мыслительный процесс остановился. Время, казалось, тоже остановилось, и только что-то внутри меня реагировало на команды и жесты Учителя.

Окружающий мир потерял четкость очертаний и стал отчужденным и незнакомым. Перед глазами возникала то ярче, то слабее прозрачная серебристая пелена, словно кто-то встряхивал передо мной прозрачную алюминиевую фольгу, отблески которой мелькали и перемешивались, как множество солнечных зайчиков.

За серебряной пеленой я увидел силуэт Ли, который жестами сделал мне вызов на бой. Я среагировал мгновенно, вернее, среагировало мое тело, бросившись на него. Мне показалось, что я двигаюсь очень медленно, я постарался двигаться быстрее, но у меня ничего не получилось. Я прыгнул к Ли. Этот прыжок, казалось, длился целую вечность, и тут я понял, что сейчас глубокая ночь. Неожиданно ночь окрасилась равномерным зеленоватым с переливами цветом. Земля и деревья засветились. Я видел, как сияет мое тело и фигура Учителя. Стало светло, как днем. Странно, но это свечение меня не удивило и как-то вообще не затронуло, словно было самым обыденным делом. Меня терзало чувство неудовлетворенности собой. Я должен был драться, но никак не мог заставить свое тело двигаться быстрее. Меня захлестнули отчаяние и ярость. И тут я понял, что Ли тоже двигается очень медленно, почти с такой же скоростью, как и я.

В качестве тренировки мы часто устраивали медленный спарринг, когда каждое движение, каждый удар выполняются в 3–4 раза медленнее, чем в нормальном спарринге, для того, чтобы ученик, уступающий Учителю в скорости движений, мышления и времени для принятия решений, успевал проводить необходимые технические приемы и учился думать и предсказывать движения соперника. Я был абсолютно уверен в том, что Ли жестом вызвал меня на бой на полной скорости, и я никак не мог понять, почему же мы двигаемся медленнее, чем в самом медленном спарринге.

Эта мысль промелькнула и исчезла. Я подпрыгнул вверх и с удивлением заметил, как медленно земля уплывает у меня из-под ног. Пытаясь достать ногами землю, я сделал ими несколько непроизвольных движений, словно вращая педали велосипеда. Движения выполнялись медленно, но земля приближалась ко мне еще медленнее. В этот момент что-то сместилось в моем сознании, и мне вдруг показалось, как в полусне, что я вращаю ногами с бешеной скоростью, но в следующее мгновение я снова двигался очень медленно. Не знаю, как долго продолжался бой. Это время показалось мне вечностью.

Я отражал удары Ли, проводил захваты, уходил от него. Мы катались по земле, нанося друг другу какие-то удары, но все это происходило словно в полусне. Прижимаемые телом травинки, как при замедленной киносъемке, медленно распрямлялись. Когда я ударился о дерево и оттолкнулся от него, дерево вспыхнуло искрами. Я почти не ощущал собственного дыхания, усталости, боли, мышечных усилий. Звуки внешнего мира отодвинулись куда-то. Единственной реальностью в этом мире был только мой движущийся противник, мой Учитель.

Не помню, как я перешел в состояние сна, может быть, я просто отключился. Я пришел в себя примерно через сутки на рассвете. С трудом открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Славика. Он улыбнулся, хотя его лицо было встревоженным. Славик заговорил со мной, но я не понимал смысла его слов. Я совершенно не чувствовал своего тела, не мог говорить и даже связно думать. Я отметил только, что вокруг меня горели несколько костров, я был закутан в одеяла и обернут полиэтиленовой пленкой.

Славик объяснил, что я сутки пролежал без сознания, что Ли только что отошел, буквально за минуту до того, как я открыл глаза. Я пытался вспомнить, что произошло, но не мог, и снова уснул. В таком полубессознательном состоянии я находился около трех суток. Иногда я ненадолго открывал глаза и видел Славика. Каждый раз перед моим пробуждением Учитель уходил под каким-нибудь благовидным предлогом – принести фруктов, собрать хворост для костра и т. д.