Золотая моль - [8]

Виктор прошел вниз по течению, но там, где был раньше перекат и в сухое время легко перейти вброд, так же бурлили и зловеще завивались буруны.

— Ладно, утро вечера мудренее, — решил он. — Будем ночевать.

Натаскали громадные бревна плавника. Отполированные водой и солнцем, они были похожи на кости доисторического животного.

Отужинали. На место кострища набросали лапник. И провалились в глубокий сон.

Ирка на этот раз, изменив традиции, с вечера легла отдельно. Но предутренний холод заставил ее, полусонную, растолкать парней и улечься, как и раньше, между ними.

По охотничьей привычке Коляня всегда просыпался первым. Вот и сейчас он открыл глаза, огляделся и прислушался.

Светало, за высоченными тополями на противоположном берегу просачивалось слабое розовое сияние. Все так же ровно шумела река, и еле слышная в ее гуле недалеко крикнула кедровка.

— С чего бы это в такую рань? Может, зверя чует? Медведь еще не залег.

Он осторожно поднялся, взял ружье и пошел по кромке берега вниз по течению. Пройдя метров пятьдесят, увидел громадный комель столетнего тополя, уселся в его тени и стал ждать.

Чего ждать, он не знал и сам. Но многолетний опыт таежника подсказывал ему, что птица кричит не зря.

И дождался. Еле слышное через реку, почудилось собачье тявканье, разом как бы оборванное. Будто собаку ударили.

Где собака, там и люди. Но кто они? Зачем в это время в тайге? Такие же «хищники» или местные якуты промышляют?

Кто бы это ни был, сейчас они представляли опасность. Якуты тем более. Коляня с детства наслышан был о якутских охотниках за людьми, которые ради вознаграждения отстреливали беглых еще в царские времена, затем по традиции в советские, а в знак доказательства отрезали пальцы и уши… Да так втянулись в это дело, что после Дальстроя уже и геологов целыми партиями стали отстреливать.

Он вспомнил главного инженера Тенькинского ГОКа Васю Бублея, которого вместе с горным мастером прииска расстрелял во время сна на охоте старый якут. Редкой силы и душевных качеств был Вася Бублей, единственный человек, перед которым преклонялся Коляня. Живая легенда! Переплывал Колыму, поднимал целого оленя и никогда пальцем не обидел ни одного человека. И такая нелепая смерть. Судьба как посмеялась над ним, буквально за несколько дней до смерти подарив ему долгожданного сына.

Или смилостивилась?

Бойтесь данайцев.

Счастье требует осторожности.

Он приподнялся и увидел, как от противоположного берега скользнула в реку оранжевая лодка-трехсотка и в ней двое.

Движения их были настолько слаженными, что Коляня и рта не успел раскорыть, а лодка уже была на середине Огонера и резала волну прямо на их лагерь.

От неожиданности он сначала растерялся.

Стрелять по лодке… А если там вполне нормальные люди — геологи, рыбинспекторы, да мало ли кто?

Затаиться? Это самое правильное, конечно, сиди и смотри, а при необходимости вмешаться всегда можно. Но Виктор с Иркой спят!

Он поднял стволы вверх и нажал на курки. На языке всех охотников и рыбаков дублет — сигнал опасности и беды.

Утреннюю безмятежную тишину прорезал ружейный гром. И тут же с интервалом в секунды на месте их лагеря ударили два сухих выстрела — из карабина. Затем пуля свистнула над головой Коляни, и с запозданием раздался третий выстрел.

— Влипли, — похолодел Коляня. — Это даже не милиция, а похуже.

Он понял, что первые выстрелы предназначались для его компаньонов. И что пришла его очередь. С «ижевкой» против карабина на голой как ладонь косе он обречен.

Как бы подтверждая эту простую мысль, опять свистнула пуля, но карабину уже вторило ружье. Стрелок забирал от тайги, отсекая ему путь к отступлению.

Коляня беспомощно огляделся. Коса в этом месте делала крутой изгиб, и вольно или невольно он сам себя загнал в ловушку. За спиной мощно и равнодушно ревел ледяной поток.

Выбора не было, и когда очередная порция свинца расщепила дерево над его головой, Коляня в два прыжка достиг берега и кинулся в воду.

Подбежавшие через минуту стрелки угрюмо оглядели реку.

Один из них, постарше, в обычной геологической энцефалитке, из которой только рыжая борода выглядывала, матюкнулся:

— Туды мать! Как это мы его упустили?

Второй, чернявый, в маскировочном костюме, повел стволом карабина, будто ожидая, что вот-вот из волн вынырнет его мишень.

— Херня! В такой воде он уже покойник!

— А Коту что скажем?

— Грохнули, мол, уже в воде.

— Не, мне своя голова дороже. Ты вот что, пока я приберусь, садись на лодку и спустись на пару километров.

— А назад — на моторе?

— Ничего, по бережку поднимешься. Мне все равно — пока яму выкопаю, то да се.

— Че яму, че яму, — загорячился молодой. — Камни на ноги — и в воду. Кто и когда найдет.

— Дурак. Река завтра высохнет, все покажет. Медведь найдет, а если медведь найдет, то и человек может.

Через полчаса, волоча за собой по мелководью лодку, молодой вернулся. На молчаливый вопрос напарника устало доложил:

— Обшарил все старицы, заливчики — нет. Не рыба же он, чтобы в живых остаться.

…Коляня рыбой не был, но все еще жил.

Глава II

И правда тонет,

коли золото всплывает…

Существуют преступления, которые смело можно связывать с временами года.