Золотая лягушка - [3]

— Ну, это уж вы, пожалуй, преувеличиваете, — заметил Дубов, но, мельком взглянув на Рыжего, понял, что тот говорит на полном серьезе. — Что ж, тогда изложите ситуацию.

— Вот это уже деловой разговор, — с удовлетворением откликнулся Рыжий. — Суть дела такова. Князь Григорий, как вам, вероятно, известно, остался в живых и теперь перешел от угроз к самым недвусмысленным действиям — он сконцентрировал чуть ли не все свои регулярные войска на нашей границе, вблизи от деревни Каменка, и в любой момент может ввести их на нашу территорию. В столице началось брожение, многие бояре уже чуть ли не в открытую ждут князя Григория, чтобы вручить ему ключи от Царь-Города. Единственный, кто мог бы хоть сколько-то консолидировать народ перед лицом столь грозной опасности — это наш царь Дормидонт Петрович, но он, едва узнав о происходящем, тут же впал в новый запой, и даже наши лучшие лекари и знахари не в силах привести его в более-менее нормальное состояние. Хотя для него, скорее, нормальным состоянием является именно запой. Кроме того, что-то совершенно непонятное, но угрожающее происходит в Новой Мангазее...

— Это город, который когда-то давно присоединил царь Степан? — припомнил Дубов.

— Совершенно верно. Мои люди сообщили, что там затевается антигосударственный заговор, хотя кто его готовит и в чем его сущность, пока не ясно. В общем, нужна ваша помощь.

— Ну что ж, раз нужна — значит, окажем. — Василий деловито раскрыл свой неразлучный блокнот. — Стало быть, отечество в опасности — раз. Государь в запое — два. Наконец, заговор в Новой Мангазее — три. Ах да, еще убийство князя Владимира, которое я так и не раскрыл. Насчет первого пункта поговорим с майором Селезнем — уверен, что он не откажется поехать с нами в Царь-Город и помочь с организацией народного ополчения. Вот с Мангазеей посложнее — можно было бы попросить заняться ею госпожу Чаликову или баронессу фон Ачкасофф, но увы — баронесса в настоящее время находится, гм, в научной командировке. А Надя поехала в Москву и в Петербург, и хоть должна не сегодня-завтра прибыть в Кислоярск, но ждать ее не стоит, ведь дело, как я понимаю, самое неотложное. — Говоря это, Дубов с особым нажимом произнес слово "Петербург", но Рыжий и бровью не повел: очевидно, бывшему студенту Толе Веревкину более привычным было слово "Ленинград" — название города, вблизи которого он двадцать с чем-то лет назад "утонул" в Финском заливе. — Ну что ж, Мангазеей придется заняться мне самому, — продолжал детектив, — а уж что касается исцеления Дормидонта Петровича от пьянства...

Дубов не договорил, так как в паб вернулся Серапионыч. Кивнув Рыжему, как будто тот был его давним знакомым, доктор присел за столик.

— Владлен Серапионыч, — тут же обратился к нему Дубов, — умеете ли вы выводить людей из длительного запоя?

— Ну, вообще-то умею, — откликнулся доктор, привычно подливая в остывший чай из скляночки. И, пристально глянув на Рыжего, добавил: — А вы, милейший, не особливо похожи на запойного...

— Нет-нет, — смутился Рыжий, — речь не обо мне.

— Доктор, согласны ли вы отправиться в параллельную действительность и излечить от пьянства царя Дормидонта? — тут же взял быка за рога Василий. Даже Рыжий от такой стремительности слегка опешил. Серапионыч же почти не удивился:

— Я, правда, не совсем понял, о чем речь, но раз уж вы, Василий Николаич, предлагаете, то я со всем моим удовольствием.

— Вот и чудесненько, — в предвкушении головокружительного расследования потер руки Василий. — Тогда не будем терять времени. До заката еще далеко, собраться мы успеем. Я скажу Александру Иванычу, чтобы заводил свой "Джип"...

— Нет-нет, "Джипа" не надо, — перебил заметно повеселевший Рыжий, — за городищем нас будет ждать карета.

— Прекрасно, — обрадовался Дубов, — тогда я иду к майору, а вы, господин Рыжий, введите доктора в курс дела. Встретимся ближе к вечеру на городище.

* * *

Говоря об умении выводить людей из запоя, доктор отнюдь не кривил душой — он уже имел некоторую практику в этой области. Одна весьма поучительная история из этой практики произошла лет десять назад.

Шло обычное ночное дежурство в морге. Владлен Серапионыч, крайне щепетильный в отношении порядка на рабочем месте, к полуночи перемыл все пробирки и инструменты и уже заваривал чаек, когда в покойницкой раздался жуткий вопль. Серапионыч любовно обернул чайничек полотенцем и пошел посмотреть — кому это из усопших там неймется. На одном из столов сидел мужик, зябко кутаясь в застиранную простыню. Он поводил по сторонам безумным взглядом и бормотал что-то себе под нос.

— В чем дело? — участливо осведомился Серапионыч. — Г-г-где я? — спросил мужик.

— В морге, батенька, в морге, — улыбнулся доктор. — Как вас, кстати, зовут?

— Георгий, — ошеломленно проговорил мужик. — А что?

— Да понимаете ли, друг мой Георгий, — протирая платочком пенсне, отвечал Серапионыч, — вы у нас числитесь как "безымянный труп мужского пола". А это непорядок. Теперь же я с чистым сердцем напишу на вашей бирке: "Труп товарища Георгия".

Товарищ Георгий затравленно посмотрел на картонную бирку, привязанную к большому пальцу левой ноги.