Золотая ложь - [81]

Алиса заколебалась.

– Я думала об этом, но я не совсем доверяю тебе, Пейдж. Ты, может быть, попытаешься обвинить мою мать в причастности к этой краже.

Сердце Пейдж упало. Еще одна недоверчивая душа. Кажется, она окружена ими. Она посмотрела на Райли и поймала на себе его задумчивый взгляд. Он тоже не до конца доверял ей. Ей нужно доказывать обоим свою искренность.

– Я не хочу обижать твою мать ни в коем случае, – твердо заявила она в трубку. – Произошедшее между моим отцом и твоей матерью к этому не имеет никакого отношения. Я хочу знать, кто напал на отца, а ты хочешь защитить мать. Мы на одной стороне. Мы обе хотим убедиться, что никто больше не пострадает.

– Все в порядке. Встретимся возле дома 3712 на Стоктон-стрит, там студия боевых искусств Джимми Ли.

Пейдж закончила разговор и пересказала его Райли.

– Мы можем поехать туда, если хочешь, – предложила она.

– Конечно, собираемся и едем.

– Тебе хочется, да? – Она увидела блеск в его глазах, услышала воодушевление в голосе.

– Я всегда любил пазлы, и картина наконец приобретает ясные очертания. – Он вскинул руки над головой, с удовольствием потянулся, энергично встал. – Через тридцать минут, да?

– Да. – Она напряглась, когда Райли шагнул к ней, его манера двигаться напоминала грацию хищника. – Ты что?

– Я иду к тебе.

– Я вижу, но почему ты… – Она умолкла, когда его рот прижался к ее губам в страстном поцелуе. – Ты никогда меня не спрашиваешь. Почему? – пробормотала она, когда он позволил ей отдышаться.

– Жалуешься?

– Да, жалуюсь. Я сижу здесь целый час, и только сейчас ты догадался.

Райли рассмеялся.

– А почему ты молчала? – Он снова прижался к ней и снова поцеловал.

– У нас всего тридцать минут, – напомнила ему Пейдж.

– За это время можно многое успеть, принцесса. – В голосе Райли она услышала возбуждающую хрипотцу.

– Например? – спросила она, затаив дыхание.

– Включи воображение.

* * *

Дэвид почувствовал, что соскальзывает в сон. Он снова увидел, как идет по длинному темному переулку, услышал приближающиеся шаги. Чьи-то глаза следили за ним, а может, это глаза дракона. Они светились в ночи, две нефритовые точки из глубины тысячелетий. Дракон с полотен Жасмин. Он должен вернуться к ней. Она единственная, кто все понял. Почему он не может добраться до нее? Почему у переулка нет конца? Разве он всегда был такой длинный, такой узкий? Он услышал приглушенные голоса, потом они стали громче, один голос нестерпимо холодный и пронзительный. Виктория? Она встала перед ним, и что-то сверкнуло в ее руках. Нож? Пистолет?

– Я знаю, что ты сделал, Дэвид. Ты предал меня. Ты запятнал наше имя. Ты нанес удар своей дочери. Ты должен за это заплатить.

Дуло пистолета смотрело прямо в сердце. Выстрел. Он дернулся, чувствуя потрясение, боль. На этот раз он пропал по-настоящему…

– Мистер Хатуэй! Мистер Хатуэй!

Яркий свет ослепил его, он усиленно заморгал. Свет? Тот свет? Тот, который приведет его прямо в рай? Нет, после такой жизни, как его, дорога ему туда заказана.

– Мистер Хатуэй, проснитесь. – Чья-то рука настойчиво трясла его за плечо.

Он открыл глаза, увидел внимательное лицо медсестры. Виктория наняла ему круглосуточную сиделку.

– С вами все в порядке? – спросила она. – Вы кричали о кровавом убийстве.

– Я в порядке. – Он положил руку на грудь, чувствуя себя так, будто Виктория на самом деле застрелила его. Но никакой раны, ни крови, ни боли. Обыкновенный кошмар. Виктория не знает. Она не может ничего знать. Он ни разу не проговорился, а Жасмин, конечно, хранила их тайну.

Жасмин. Он вспомнил о ней сразу, едва открыл глаза. Должно быть, она уже слышала новость о нападении на него. Она, вероятно, беспокоится.

– Могу ли я что-то сделать для вас, мистер Хатуэй? – спросила медсестра.

– Да, – хрипло ответил он. – Вы не могли бы мне принести содовой из кафе внизу?

– Вот вода, подле вас.

– Мне надоела вода. Принесите кока-колы, пожалуйста.

Дэвиду не хотелось пить, но ему нужно остаться одному на несколько минут, чтобы позвонить Жасмин. Спросить, зачем он пошел в Китайский квартал. С его памятью плоховато, он не мог вспомнить ничего, начиная с Рождества, а оно, по утверждению Пейдж, было месяц назад. Почему мозг отсек события последних нескольких недель?

Что скрывает его память?

– Хорошо, – кивнула сиделка. – Я сейчас принесу. Оставить охранника возле двери?

– Нет, – сердито отказался он. – Со мной все нормально. Идите. И не спешите.

Она сделала, как он просил, и Дэвид остался в благословенном одиночестве. Наконец-то. Он не привык, чтобы рядом кто-то крутился все двадцать четыре часа в сутки, он устал от надоедливого участия медицинской сестры в его жизни. Он хотел домой, вернуться к себе в комнату, разобраться со всем произошедшим.

Он достал телефон, набрал номер Жасмин, надеясь, что она дома. Она всегда твердила ему – не звонить, не приходить, но ему нужно поговорить с ней.

После третьего гудка он услышал ее голос:

– Алло?

– Это я, – сказал он, радуясь, что застал ее.

– Дэвид? – спросила она удивленно. – Как ты?

– Мне сказали, что на меня напали в переулке недалеко от твоего дома. Несколько дней я был в коме.

– Ты ничего не помнишь?