Золотая ложь - [31]

– О том, что она украла его? – Такая мысль уже приходила ему в голову.

– Твоя мать не воровка.

– Моя мать не отличает, что можно, что нельзя, красное – от синего, черное – от белого. Она видит мир в искаженном свете, даже когда не под наркотиками. Ты сама это знаешь.

– Если она и взяла где-то дракона, она не отдавала себе отчет в содеянном.

– Неважно, – сказал Райли, стараясь не выдать своего раздражения. В конце концов, бабушка так хорошо относится к нему.

– Знаешь, может быть, твоя мать видела нас по телевизору. У меня было два странных звонка по телефону. Позвонят, помолчат и повесят трубку.

– Зачем ей звонить и вешать трубку? – спросил Райли, стараясь придерживаться логики и не поддаваться эмоциям. – Почему бы просто не поздороваться?

– Не хватает мужества. Мы говорили в последний день перед ее отъездом, и я сказала ей, что ноги ее здесь не будет, пока не попросит прощения. Откуда мне было знать, что я просила о невыполнимом для нее деле.

Райли знал, что бабушка по-прежнему хочет услышать эти «волшебные» слова, по-прежнему верит, что дочь в один прекрасный день поймет, какой силы удар она нанесла им всем, и попросит прощения. Когда-то и он тоже надеялся на это – давно, очень давно. Но прошло пятнадцать лет ожидания, и надежды у него больше нет.

– Она должна думать о тебе, Райли. Я только ее мать, но ты – ее родная кровиночка, сын, ее ребенок. Поверь, она думает о тебе и хочет наладить отношения с тобой.

– Ты не можешь знать этого, – довольно жестко оборвал ее Райли. – Мне очень жаль, бабушка, но на самом деле мы даже не знаем, жива ли она. И шанс, что звонила она и вешала трубку, очень невелик. Вероятнее всего, ошибались номером или, может быть, даже дедушка набирал номер и забывал, куда звонит. Тебе надо поставить определитель на телефон. Я не знаю, почему ты этого не сделала. Я займусь этим завтра.

– Дополнительные меры безопасности? Райли, я не хочу чувствовать себя как в тюрьме. Вероятно, ты прав, звонил дедушка. У него есть телефон около кровати.

Райли замер, когда в квартире раздался звонок.

– Кто-то звонит в домофон. Позвони мне, если у тебя возникнут проблемы. – Он повесил трубку и отозвался на прозвучавший звонок: – Да?

– Это Пейдж. Мне нужно поговорить с вами прямо сейчас.

Он нажал кнопку и подумал: это хорошо, что он снова увидит ее. Она появилась на лестничной площадке меньше чем через минуту, и Райли помахал ей, приглашая войти.

– Перед вами… – начал он.

– О чем, черт возьми, вы думаете, общаясь с прессой? – набросилась на него Пейдж, не дав договорить.

– Я с прессой не общался.

– А кто тогда? Они все знают. Мой телефон трезвонит целый день. Все хотят знать о драконе. Многие наши клиенты беспокоятся, нет ли угрозы для их бесценных артефактов. Моя мать в ярости. Только этого нам сейчас не хватает, когда отец в коме. – Она наконец перевела дыхание.

Теперь пришла очередь Райли высказаться:

– Я не звонил никуда, ни в какие средства массовой информации, Пейдж. Я упомянул о драконе полицейскому детективу вчера вечером. Спросил, не нашли ли они чего-то в переулке.

– Полиция сообщила прессе? – недоверчиво нахмурившись, спросила она.

– Уверен, у кого-то есть источник в ведомстве. И вы сами сказали, что жизнь семьи Хатуэй – излюбленный источник новостей для таблоидов.

– Да. – Пейдж вздохнула. – Мне нужно сесть и перевести дух.

Райли убрал кучу газет с ближайшего кресла.

– Как вы меня нашли, кстати?

– Ваша секретарша помогла.

– Уволю ее завтра же утром.

Пейдж слабо улыбнулась.

– Наверное, я должна извиниться. Мне не следовало приезжать сюда. Но если бы я не накричала сейчас на вас, то взорвалась бы. А вот теперь выпустила пар… Спасибо.

– Как отец? – поинтересовался Райли.

– Без перемен. Сердце разрывается, когда вижу его в таких обстоятельствах: лежачего, беспомощного. Сейчас возле папы моя мать и медсестра. Дедушка собирается остаться там на ночь. Он, наверное, решит проблему в своей манере, то есть стремительно и очень быстро: просто прикажет отцу очнуться.

– Неужели у него столько власти?

– Вы еще спрашиваете? Он так считает, но папа вышел из-под его контроля много лет назад. Они никогда не ладили. Я думаю, именно поэтому папа начал так много путешествовать: просто бежал из дома.

– Вам тоже нужно бежать? – Он с любопытством посмотрел на нее.

– Я уже убежала. Знаете ведь, что я переехала из нашего дома несколько лет назад. Признаться честно, там я не могла дышать. Мой дед повесил портреты всех предков на стенах в холле. Каждый раз когда я иду мимо, то чувствую, что они смотрят на меня, удивляясь, почему я, единственная из Хатуэев, должна продолжать родословную. Я даже не могу сохранить их имя официально, поскольку я дочь, а не сын, что стало причиной глубокого разочарования моего деда. Наверное, моя мать с готовностью усыновила бы моего мужа, чтобы он стал Хатуэем.

Райли улыбнулся.

– Это было бы экстремально. Но не думаю, чтобы нашлось много мужчин, готовых отказаться от своей собственной фамилии.

– Женщины же отказываются, – возразила Пейдж. – Почему бы мужчине не сделать то же самое?

– Потому что это чересчур… – Райли замешкался с ответом.