Золотая Ладья - [61]

— Ступайте за мной, горе-воители, — неожиданно проговорила Рысь. — Я покажу вам то, зачем вы пришли — капище Ярилы, возведенное тут еще на заре времен нашими далекими пращурами.

В руках спутниц Рыси, обретших облик Черноглавы и Зоремилы, загорелись факелы. Любава тоже принесла из избушки факел и запалила его, после чего все вместе углубились в дебри леса.

Путь оказался недолгим, хотя Рогдай, несмотря на свои навыки лесной жизни, никогда бы не смог найти тропу самостоятельно. Она словно сама собой возникала под ногами Рыси — трава расступалась, опавшая листва уносилась прочь порывом ветерка. Но едва люди проходили по ней, след сразу стирался, вновь укутываясь зеленью и сухостоем. Вскоре при свете факелов перед Кандихом и Рогдаем предстало древнее святилище.

Оно состояло из трех кругов высоких столбищ, опоясывающих друг друга. Внешним и самым большим был круг из дубовых бревен, заостреные оконечья которого были выкрашены белой охрой. За ним следовало древоколие из орешника с синими остряками, а самым последним — ясеневое с красными. В середине высилось каменное изваяние Яр-бога, держащего колос в деснице и череп в шуйце.

— Что означают эти цвета? — спросил Кандих у Рыси, указывая глазами на бревна.

— Цвета Тремирья, — отвечала ведунья. — Белый — цвет нашей Яви, простора, взлелеянного очами Даждьбога. Белосветная Явь длит себя в круговерти ликов и имен, неустанно утверждает ряд созиданья жизни. Она вскармливает все живое плодами земли и токами неба, направляет семена от корня к верхушке, не давая прерваться вдоху живых существ.

Синее столбище — Навья городьба. Это цвет всего сокрытого, безликого и невыразимого. Навья стезя — не истребление жизни, но пресуществление ее в вечном колоряде вещей, где все растворяется, изменяется и возрождается, не зная устали. Это путь за гранью личин и именований, съединяющий всемногие стороны мирья в один неделимый поток.

Красное коло — заграда Прави. Черемной цвет суть отраженье огня духа, истого сердца, раскрывшего в себе суть заветов богов. Но также это и цвет крови всех тех, кто положил свою жизнь, дабы отстоять для блага потомков искон Всеродов.

Кандих и Рогдай пристально разглядывали капище. Вблизи каменного чура было вбито несколько тонких жердей, на которых висели бараньи и коровьи черепа. Это не обошло внимания Кандиха, который давно уже косился на тяжелое ожерелье Рыси, сложенное из маленьких костяных черепков.

— Я слышал, что Ярило — светлый бог, — сказал молодой варн. — Воплощение солнца. Почему здесь так много знаков, помятующих о смерти?

— Подлинная суть божества доступна лишь его служителям, — молвила Рысь, и лицо ее словно окаменело. — Но тебе я скажу о ней. Ярило Велесич, сын Вещего Бога, — бог и Жизни, и Смерти. Как младый бог он отворяет ярь природную и ярь людскую, насыщает немеряной силой. Не зря у ратоборцев наших родов его прозывают Яр-Буян Воем — покровителем воинской ярости и священного неистовства.

Кандих и Рогдай переглянулись, вспомнив урманского Одина.

— Однако кроме того, — продолжала ведунья, — Яр-бог — есть покровитель всех существ, владеющих оборотничеством и Волчий Пастырь. В этой сути своей он предстает пред нами в облике старца, одетого в звериные шкуры.

— Выходит, Ярило несет нам и жито, и меч? — острожно поднял глаза на Рысь Рогдай.

— Да. Он длит жизнь, но он ее и разрушает.

— Почему же так происходит, коли ярый бог дарит нам силу? — удивился мерянин.

— Сила, о коей мыслишь ты — ограничена, — проговорила ведунья. — Как и сила самого искусного ратника — она слишком скоротечна. Ярило Велесич дарит радарю, принимающему его стезю, прозрение силы подлинной. Ведь человеку не может принадлежать ничего ни в одном из миров: ни узбожь[102], ни имя, ни плоть, ни даже собь[103]. Все — лишь переход и превращение. Но превращенье то роднит нас с самим Всемирьем. Мы так же меняемся, как и оно, легко обновляя портища имен и ликов. За сим — нескончаемость, вековечность. Вот что есть сила Зрящих. Радарь, познавший ее — черпает из кладезя Неискоренимого, сокрытого от иных под пологом пугающего мрака. Он вбирает мудрость корней мирового древа, насыщается Безмолвным и Непреходящим, а посему — впускает в себя и богов, и могутных воев, и вещих кудесников — всю вереницу существ, что были, есть и будут. Он становится неотделим от них и может проявлять их умения, когда то ему потребно.

Рогдай и Кандих догое время молчали, потупив взоры и пытаясь постичь сказанное, но ведунья сама вернула их к цели посещения Берестяного Мольбища.

— Здесь, в укрывищах Яр-бога, хранится вся память наших родов — десятки и сотни берестяных плашек, о коих вы слышали от князя. Писалом на них просечены чиры о временах стародавних, о богах трисветлых, о героях славных. Доски Белого Укрывища повествуют о великих князьях колен Даждьбоговых и их деяниях. Доски Синего Укрывища — о тайных путях волхования. Планки Красного Укрывища — о Богах-Пращурах, от которых все мы длим свои верви, законах Свароговых и заветах наших Небесных Родичей. Немало было охочих до сего наследия людей, что пытались заполучить знания, прописанные лишь для посвященных. Движимые желаньем силы и власти, распаленные алчбой, они не гнушались ничем в погоне за древними писаниями. Иные — стремились уничтожить дощечки, дабы стереть всякую память о величии родов словенских в угоду нашим недругам из чужих земель.