Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских - [66]

Пока оболтус топал по тротуарам Слипи-Ривер, в его воспаленном мозгу оформилась фантазия: он охмуряет Эшли и уносит ее с собой, они в каком-нибудь укромном мотеле пожирают десять гамбургеров на пару, а потом вертятся в любовном исступлении на покрытых кетчупом простынях, в порыве страсти отрыгиваясь друг другу в лицо и зад.

В похотливых мечтах и мыслях Билли-Боб и не заметил, как оказался у здания школы. Он пересек до боли знакомую автомобильную стоянку, где Тим с приятелями когда-то смеха ради переезжали через него на машинах, и жирным пузырем присоединился к потоку нарядно одетых людей, вливавшемуся в школьные двери. Балбес с изумлением увидел, что у одноклассников и их супругов/супруг/партнеров/партнерш отсутствуют прыщи и болячки, которые он начал разводить еще в детском возрасте.

— Мы в школу не ходим, поэтому у нас нет прыщей.

— Зато у мамы на щеке бородавка, но она ее пудрит.

Вместе с другими гостями болван направился к столу, где члены оргкомитета праздника регистрировали его участников.

Билли-Боб узнал хорошенькую Ким Зарецки, подружку Эшли, с которой та когда-то была неразлучна, и приветливо подполз к ней. При виде ухмыляющегося балбеса Ким содрогнулась, но потом все-таки собралась с силами и выдала ему пластмассовый значок с надписью: «Hi! Long time no see! I’m Billy-Bob Dalton».[189]

Толстяк наклонился вперед, демонстрируя порнуху на галстуке, и доверительно дыхнул на Ким внутренними ароматами организма.

— Эшли здесь?

— Да, кажется, — неохотно ответила молодая женщина и еще раз вздрогнула.

Довольный Долтон первым делом решил утолить голод. «Пора заморить червячка», — пробормотал он и покатился к столу с закусками.

Хотя там имелся богатый выбор салатов и сушек, у обжоры на них живот не лежал. Вместо здоровой, малокалорийной пищи он налег на мясную. За несколько минут несколько окороков оказались в билли-бобовском брюхе. Небольшой перерыв на переварку — и толстяк снова пошел в гастрономическую атаку.

Тут он нечаянно лизнул длинную красную рыбу, лежавшую на овальном блюде в середине стола. Вкус ему понравился.

— Что за дрянь такая? — спросил он соседа, деликатно хрустевшего стручком сельдерея.

— Атлантический лосось, — ответил тот и застыл в омерзении, когда Билли-Боб сунул одну рыбину в рот, а другую — в ширинку шортов.

Не буду далее описывать кормежку оболтуса — я слишком утончен для этого.

— Ну дяденька, ну пожалуйста, опиши!

— Нет, милые человечки, хотя я in loco parentis,[190] я все-таки не loco![191]

Где-то через час балда насытился. Он вытер все двенадцать пальцев о шорты и осоловело осмотрелся. Зал был полон народу. Элегантные выпускники и выпускницы обменивались школьными воспоминаниями, держа в руках бокалы с белым вином или минеральной водой. Вокруг то и дело раздавались буржуазные реплики.

— Бренда рассталась с ним после того, как превзошла его в духовном развитии.

— А рядом чудесный парк, где по утрам можно заниматься тай-чи.

— Я стригусь у Джоржио, хотя он очень эмоциональный.

— Вложи проценты в фирму по разработке компьютерных программ, а потом спиши их с налогов.

— «Тойота-Секвойя» машина все-таки более солидная.

— Когда мы в первый раз отвели Джимми в ясли, с ним случился припадок, но теперь он обожает туда ходить.

— Мне кажется, они у нее искусственные.

— Ты не поверишь, кого я только что видел! Помнишь этого дурака Долтона?

Толстопуз слонялся по залу и слушал счастливые разговоры. Он испытывал щемящее чувство одиночества, а также острую потребность смочить чем-то холодным иссушенную лососем глотку.

— Где здесь дают пиво? — рыгал он каждому встречному, но одноклассники лишь шарахались от него в надветренную сторону.

— Мы с Демулькой тоже любим пиво!

— А я люблю вино, потому что я девочка.

Наконец кто-то показал Билли-Бобу на холодильник, стоявший на другом конце зала. Подкатившись туда, жадюга схватил пригоршню банок «Будвейзера», сел в углу и принялся лакать их содержимое.

Следует сказать, что организаторы позаботились не только о еде, но и о музыкальном оформлении праздника. Ровно в восемь на сцену вышел струнный квартет городской ассоциации баптистов.

Раздались аплодисменты. Баптисты ударили в смычки. В зале зазвучали хиты школьной юности собравшихся типа «With a View to a Kill»[192] и «Dude Looks Like a Lady»,[193] которые квартет исполнял в мягкой, неназойливой манере.

Начались танцы. Дамы и господа плясали, как республиканцы, то есть не двигая туловищами, но слегка переступая с ноги на ногу и производя пассы руками. Впрочем, мы уже знаем, что Билли-Боб обожал музыку heavy metal[194] и никакой другой не признавал, поэтому струнные баптистские мелодии оставили его равнодушным. Для балбеса что ламбада, что баллада!

— А мы с Демулькой слушаем Мэрилина Мэнсона.

— А я люблю «Ин Синк».

— Гильотка-идиотка! Гильотка-идиотка!

— Я папе на вас скажу, и он вас в крыс превратит!

— Молчать, человечки!

Толстяк угрюмо смотрел на веселящихся одноклассников, опоражнивая банку за банкой, и утешал себя мыслью, что эти диетики в зад ему не годятся.

Но вот кончилась последняя банка. Билли-Боб с трудом поднялся на ноги и принялся вертеть головой, пытаясь найти Эшли в праздничной толпе. Баптисты заиграли «Shake Your Booty»,