Золотая Колыма - [17]
— Здравствуйте, — говорю, — граждане-начальники!
— Здравствуйте, Берлага, — отвечают. — Очень приятно. Мы тебя давно дожидаемся. Откуда пожаловал?
— Из Румынии, — отвечаю. — Из города Бухареста. Привез вам привет от акул международного капитала. И, между прочим, разрешите представить двадцать тысяч долларов в полный расчет. Теперь мы с вами квиты. И трогать вам меня не к чему.
«Костя-пролетарий» взвизгнул от удовольствия:
— Ловко, Василий Иванович! Ну и как же? Отпустили?
— Отпустят! — мрачно отозвался Берлага. — Деньги отправили в Румынию, а меня сюда на север на восемь лет.
Берлага достал из-под нар новую бутыль со спиртом, налил всем и, стукнув кулаком по столу, крикнул:
— Гуляй, ребята! Берлага угощает!
Катя подбоченилась и прошлась по комнате.
Берлага затянул частушку.
В покрытое толстым слоем льда окошечко тревожно стукнули. Послышался глухой голос:
— Зекс! Вода!
Жук и Костя натянули полушубки, метнулись на чердак и оттуда через отверстие выскочили в сугроб. Катя залезла под нары.
Дверь открылась. В нее повалили густые клубы пара.
Вошли закутанные в тулупы люди. Начальник района и человек в военном.
— Здравствуй, Василий, — сказал начальник, расстегивая полушубок, — бузишь все?
— Живу, Евсей Иванович, — коротко ответил Берлага.
Начальник осмотрел стол, покачал головой и обратился к военному.
— Отдайте под арест часового. Опять здесь в карцере кутежи и пьянка. Какой же это изолятор?
Берлага усмехнулся.
— Нехватит у тебя стражи, Евсей Иванович. Ты у себя в районе начальник, а я у блатников король. Куда ни посадишь — меня чествовать будут. Выпьешь, может, стаканчик?
Начальник посмотрел на Берлагу с сожалением.
— Жаль. Из тебя мог бы выйти толк.
— Это твои ребята мне под окно бочку спирта из склада прикатили сегодня? — снова начал он.
— Мои, — ответил Берлага.
— Зачем?
— А ты не думай, что без тебя не обойдутся. Просил я у тебя утром бутылку — не дал. Вот мы тебе и показали, кто над спиртом хозяин.
Начальник сел на скамью рядом с Берлагой.
— Берлага, опомнись, пропадешь ведь. У тебя способности. Иди на работу.
Берлага упрямо сдвинул брови.
— Три года не работал и до конца работать не буду. Пусть тебе зайцы[2] мантулят. Берлага не такой.
— Слушай, Василий Иванович, — снова начал начальник. — Ты ведь из рабочей семьи. Отец у тебя в Донбассе забойщиком был. И тебе не стыдно быть злостным отказчиком, паразитом? Иди на дорогу, в шурфы или, если хочешь, на аммонал запальщиком назначу. Срок наполовину сократишь. Посмотри, как бригада Чудовного землю копает. Сам нарком оценил.
Берлага пожал плечами:
— Хорошо копает, говоришь? Пусть копает! А папаша у меня действительно не плохой рабочий был. И мамаша старушка хорошая. Только и отец и мать здесь в землю ничего не закапывали, чтобы мне отрывать.
Начальник прошелся по комнате.
— Ладно, Берлага, придется принять меры посерьезней. Я тебя переведу в настоящий изолятор. Крыса не пробежит. Просидишь там всю зиму. Собирайся!
Берлага лениво приподнялся со скамьи.
— Надо осмотреть его, — начал начальник, — он всегда с собой оружие протаскивает.
Берлагу осмотрели. В кармане ничего не было.
— Открой рот! — сказал начальник.
Берлага покосился.
— Открывай!
Берлага разинул рот, сверкнув ослепительными зубами. Начальник ловким движением вытащил прижатое к небу блестящее лезвие бритвы.
— Резаться хочет, — сказал начальник военному, — он уже раз устроил такую штуку. Сделает порез и — в госпиталь. Оттуда бежать. Ну, идем.
Берлага схватил табуретку, бросил ее об пол и закричал:
— Не пойду! Убирайтесь к чорту! Перековщики! Сдохну, не буду работать!
Глаза его налились кровью. Он сорвал с себя рубашку и, сверкая смуглым телом, выскочил наружу.
Желтая луна дрожала в морозном воздухе. Снег скрипел под ногами. Берлага стоял в сугробе голый по пояс, выставив крутую грудь навстречу легкому, но обжигающему тело морозному ветерку.
Глаза у Берлаги сверкали. Руки были сжаты в кулаки. Он молча стоял на морозе, глядя в упор на начальников.
Проходили томительные минуты. Берлага посинел, но не двигался с места.
— Пропадет сумасшедший! — тихо сказал начальник военному. — Надо взять его отсюда.
— Как его взять? — так же тихо ответил военный. — Силу применять мы не можем по уставу. А сам он не пойдет. Это демонстрация.
Начальник подошел к Берлаге и взял его за руку.
— Василий, иди обратно, пропадешь. Сиди там.
Берлага пошел обратно в избушку.
— Пошлите ему врача, — сказал начальник. — И пока не трогайте его. Я сам с ним займусь.
Катя выползла из-под нар и бросилась, плача, к Берлаге.
— Вася, милый! Что ж ты с собой делаешь!
Все еще дрожа от озноба и волненья, Берлага оттолкнул ее от себя:
— Убирайся! Видеть вас всех не могу.
И, уронив голову на руки, он заплакал глухим, прерывающимся рыданием мужчины, не умеющего плакать.
Северная весна стремительна и бурна. Миллионы тонн снега как будто проваливаются сквозь землю. Реки вздуваются и оживают. Сопки покрываются светлозеленым бархатным ягелем.
Дорожный участок «Боевой» приступил к весенним работам. Рабочие начали снова тяжелую, но увлекательную борьбу с суровой природой.
Медведи убегали все дальше от тревожных свистков, после которых ухали взрывы аммонала, выбрасывающего высоко вверх снопы мерзлой земли и брызги скалистых пород.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?