Золотая коллекция классического детектива - [331]

– Я говорю лишь то, что соответствует действительности и что легко проверить, – отвечала она. – Только что я была у судебного следователя господина Дабюрона, одного из друзей моей бабушки, и после того, что я ему рассказала, он убедился в невиновности Альбера.

– Он вам так сказал, Клер? – поразился граф. – Дитя мое, вы уверены, что не заблуждаетесь?

– Нет, сударь. Я сообщила ему то, чего никто не знает и что Альбер как благородный человек не мог сказать сам. Я сообщила, что в тот самый вечер, когда было совершено преступление, Альбер был со мною в саду моей бабушки. Он попросил у меня свидания…

– Но одного вашего слова недостаточно.

– Доказательства есть, и правосудие теперь ими располагает.

– Господи, да возможно ли это? – вскричал граф.

– Ах, господин граф! – с горечью промолвила мадемуазель д’Арланж. – Вы в точности как следователь. Вы поверили в то, чего не могло быть. Вы, отец, заподозрили его! Да вы же совершенно его не знаете. Вы отступились от него, даже не попытавшись защитить. А я ни на минуту не усомнилась в нем.

Человека легко убедить, если он жаждет этого всей душой. Привлечь г-на де Коммарена на свою сторону не составило для Клер большого труда. Без возражений, без спора он поверил ее доводам. Он проникся ее уверенностью, не раздумывая, насколько это благоразумно и осмотрительно. Да, убежденность следователя подкосила его, он принял за правду неправдоподобное и смирился. И вот теперь, слушая Клер, вновь воспрянул духом. Альбер невиновен! Для него эти слова звучали небесной музыкой. Клер казалась ему вестницей надежды и счастья. Всего за три дня он постиг всю глубину своих чувств к Альберу. Г-н де Коммарен нежно любил его и потому, несмотря на мучительные подозрения в своем отцовстве, никогда не соглашался отпустить его от себя.

Все три дня мысль о преступлении, вменяемом несчастному, о каре, которая ждет его, убивала графа. Но Альбер невиновен! Не будет позора, не будет скандального процесса, их герб останется незапятнан, имя де Коммарена не будут трепать в суде.

– Значит, его вот-вот освободят? – спросил граф.

– Увы, сударь, я просила, чтобы его тут же выпустили на свободу. Ведь так и должно быть, раз он невиновен, правда? Но следователь ответил, что это невозможно, он этим не распоряжается, судьба Альбера зависит от многих лиц. Тогда я и решилась пойти к вам и просить помощи.

– Я могу что-то сделать?

– Надеюсь. Я всего-навсего слабая девушка, ничего и никого не знаю. Не знаю, что можно сделать, чтобы его выпустили из тюрьмы. Но должен же быть какой-то способ добиться справедливости. Господин граф, вы его отец. Может быть, вы попытаетесь как-то помочь ему?

– Да, да! – горячо воскликнул граф. – И не теряя ни минуты!

После ареста Альбера граф впал в мрачное оцепенение. В отчаянии, видя, что все рушится, он не делал ничего, чтобы побороть вялость мыслей. Обычно такой деятельный, теперь он словно застыл. Ему даже нравился этот умственный паралич, не дающий ощущать всю остроту несчастья. Голос Клер прозвучал для него как труба, возвещающая воскрешение. Кончилась чудовищная ночь, он увидел на горизонте проблеск света и обрел юношескую энергию.

– Идемте! – сказал он, но внезапно на сияющее лицо набежала тень печали, смешанной с яростью. – Но куда? В прежние времена я обратился бы к королю. А сейчас… Ваш император не сможет встать над законом. Он посоветует мне подождать решения господ судейских, скажет, что ничего не может сделать. Подождать! А Альбер в смертельном страхе считает минуты. Да, справедливости добиваются, но вот добиться ее быстро – это искусство, которое изучают в школах, куда я не хаживал.

– И все же попытаемся, сударь! – настаивала Клер. – Обратимся к судьям, к генералам, к министрам, к кому угодно. Вы только проведите меня – говорить буду я, и вы увидите, мы добьемся успеха.

Граф прямо-таки с отеческой нежностью сжал маленькие руки Клер.

– Вы славная и отважная девушка, Клер! – воскликнул он. – Вот что значит благородная кровь! Я не знал вас. Да, вы будете моей дочерью и будете счастливы с Альбером… Однако же мы не можем метаться по городу от двери к двери. Нужен советчик, который подсказал бы, к кому мне обратиться, какой-нибудь адвокат… О! – обрадовался граф. – Все прекрасно! Ноэль!

Клер с удивлением подняла глаза на графа.

– Это мой сын, – несколько смущенно объяснил г-н де Коммарен. – Мой второй сын, брат Альбера. Превосходнейший, достойнейший человек, – произнес он, очень кстати вспомнив отзыв г-на Дабюрона. – Он адвокат и знает Дворец правосудия как свои пять пальцев. Он-то нам и поможет советом.

Сердце Клер сжалось, едва преисполненный надежды г-н де Коммарен произнес имя Ноэля.

Граф заметил ее испуг.

– О, не тревожьтесь, дорогое дитя, – успокоил он ее. – Ноэль очень добрый, скажу вам больше: он любит Альбера. Ну, не качайте головой. Экая вы недоверчивая! Ноэль мне сам говорил, что не верит в виновность Альбера. Он заверял, что сделает все, чтобы исправить эту чудовищную ошибку, и собирается быть его адвокатом.

Эти уверения, похоже, не переубедили девушку. Она подумала: «Разве мало этот Ноэль уже принес горя Альберу?» – однако не стала спорить.