Золотая империя - [235]

– Я знаю заплаченную мной цену.

Али видел ее в глазах каждого встречного, в изумлении на лицах джиннов по всему миру, которых Физе приходилось убеждать в том, что он все еще один из них, в шепоте, преследовавшем Али повсюду. Его ни в чем не обвиняли – пока нет. Он был одним из спасителей Дэвабада, за ним стояли друзья и семья.

Но Али знал, что обвинений не избежать. Знал, что иные ремарки будут больно ранить. Его станут называть крокодилом, предателем, монстром. Его верность – и веру – будут ставить под сомнение. Он также знал, что наступят времена, когда все это покажется ему невыносимым, и больше всего на свете ему захочется призвать пламя в ладони и снова стать частью своего народа, даже зная, что этого никогда не произойдет.

И все же он ни о чем не жалел. Ведь он освободил свой город. К тому же Али слишком хорошо знал, что другие поплатились куда более дорого – начать хотя бы с его предков Аяанле. И если быть до конца честным, какая-то часть Али впервые в жизни почувствовала себя свободно, как будто запрятанная частичка его личности, восходящая к Себеку, получила признание и успокоилась.

Али поднялся на ноги.

– Мне пора возвращаться.

– Да, похоже на то. Скажи огнекровным, что мы их утопим, если они приблизятся к нашему озеру.

– Я не буду говорить ничего подобного.

Себек шагал рядом с ним в воде.

– Тебе нужно спариться с Нахидой, если настаиваешь на том, чтобы остаться. Потомство между нашими народами как нельзя лучше скрепит наш новый пакт. Твои дети тоже смогут меня навещать.

На этих словах терпение Али внезапно лопнуло.

– Ой, только посмотри на небо, – сказал он, указывая на бесформенный туман. – Темнеет. Пожалуй, продолжу свой путь в одиночестве.

Себек, погруженный в свои мысли, казалось, не заметил намека Али.

– Она была практически ребенком, когда мы впервые встретились.

– Нари?

– Ее мать.

Али остановился. Себек впервые сам заговорил о семье Нари и тем более впервые прямо упомянул ее мать.

Он тщательно подбирал слова, зная, насколько осторожным может быть Себек.

– Значит, все, что Манижа сказала Нари, правда?

Али уже поделился своими воспоминаниями с Себеком, и марид знал то, что знал Али: история о том, как Манижа отреклась от Нари, назвав ее «ошибкой» своего брата, рожденной от матери-шафитки, распространялась со скоростью лесного пожара.

– Да. – Себек долго молчал. – Твоя Нахида пошла на большой риск ради мира с моим народом. Возвращение озера… уже больше похоже на подарок.

Али чувствовал, к чему он клонит.

– Ты не хочешь оставаться у нее в долгу.

– Нет, не хочу, – он пристально посмотрел на Али. – Мое обещание ее матери заключалось в том, чтобы стереть ее воспоминания, и она могла начать новую жизнь. Как ее союзнику, я оставляю на твое усмотрение, свершилось ли это.

– Да, – поспешно ответил Али. Он знал, что Нари хочет этого больше всего на свете. – Восстанови ее память. Я приведу ее сейчас же…

– Воспоминаний твоей Нахиды больше нет. Но ее мать заключила со мной сделку. Дурийя, – произнес Себек с бережным почтением. – Ее воспоминания перешли ко мне после ее смерти. Я могу поделиться ими с тобой, а ты можешь сделать то же самое с ней.

– Но я никогда не занимался такой магией.

– Это не трудно. – Себек задумался. Лицо марида почти всегда оставалось непроницаемым, то и дело меняясь от гуманоидного к рептильему, но Али готов был поклясться, что в его глазах мелькнула печаль. – Это тяжелые воспоминания. Будет лучше, если ими поделится с ней друг.

Али колебался. В мыслях он видел перед собой Нари, когда та сидела рядом с ним на берегу Нила, отраженного в ее темных глазах, и с почти осязаемой тоской говорила о своем детстве, которого не помнила.

Он видел женщину, которой она стала, окруженную любящими ее друзьями, женщину, настолько храбрую, что бросила вызов самой смерти ради их спасения.

Али протянул руку Себеку:

– Покажи мне.

Голова Али все еще кружилась, когда он поднялся вверх по реке туда, где его ждали Зейнаб и Мунтадир. Быстрее было бы добраться вплавь или призвать на помощь магию маридов, которая в считаные секунды перенесла бы его по скрытым под водой течениям. Но Али было необходимо провериться, привести в порядок мысли после того, что он только что видел, – и обдумать, как ему преподнести эту новость подруге, чей мир только что в очередной раз перевернулся с ног на голову. Он хотел почувствовать твердую почву под ногами, обосноваться во втором царстве, к которому он принадлежал.

Он услышал их шутливый разговор еще до того, как повернул из-за каменистой излучины реки.

– …потому что тебе все к лицу, и это несправедливо, – жаловалась Зейнаб. – С тех пор как тебя выпустили из темницы, не прошло и недели. Когда ты успел обзавестись повязкой на глаз с такой модной вышивкой?

– Это все мои поклонники, сестренка. Их у меня тьма.

А потом они оказались в его поле зрения. Устроились на циновке, расстеленной здесь Али, и уже разделались с едой, которую он принес из кухни. Брат и сестра, которых он боялся, что потерял, по ком тосковал и за кого переживал так сильно, что бывало нечем дышать.

Мунтадир поднял на него взгляд и широко улыбнулся.