Золотая Горка - [21]

— Похоже на правду, — поддакнул я, но Антон не отреагировал на мою ремарку, он спешил к своей цели.

Раздумывая об известных ему передвижениях Скарги по городу, продолжал Антон, он понял, почему Скаргу не трогали, хоть легко, без перестрелки, без единого выстрела могли взять в любую минуту — ждали денег, распорядителя средств, курьера. Распорядителем был он, а в курьеры он определил меня. Но Скарга не имел обязательства приносить деньги. Он был должен назвать место хранения. Засада не имела смысла. Требовалась слежка. Скорее всего, перестрелка спровоцирована нападением на ротмистра. Скарга показался им чрезвычайно опасным. Они побоялись его отпустить. У них сдали нервы. Тем не менее, засада — действие спланированное. Она требует подготовки, координации, знания места и времени появления конкретного лица. Сообщить о нем полиции мог исключительно тот, кто знал, когда Скарга появится у костела. Знали же об этом четверо: он сам, Белый, гравер Серж и ты (это значит, я). Неприятно сознавать свое бессилие, когда неизвестная воля разрушает удачу, успех текущего дня. Противно, что даже не злая, а подлая. Весь многомесячный риск Скарги уничтожен донесением предателя. А равно и все наши конспиративные ухищрения превращаются в чепуху. Полицейские офицеры заходятся от хохота: хитрите, хитрецы, пробирайтесь подворотнями, протискивайтесь сквозь заборные щели, все равно каждое ваше слово будет подшито в досье. Из этого тезиса следует, что он обязан приостановить доверие своим товарищам, и все вместе обязаны выявить осведомителя. Для этого сообщения он и пригласил меня в сквер. Осведомитель должен быть изъят. Он должен получить заслуженное. То, что он отнял у Скарги, должно быть отнято у него. Четверо человек знали, что в девять часов Скарга придет на Золотогорское кладбище. Если они не идиоты, то каждый из них гадает, кто мог выдать товарища на смерть. Они размышляют о предателе, и предатель постарается правдоподобно искать предателя, и это поможет ему защищаться…

— Что же, Антон, теперь нельзя верить тебе? — спросил я.

— Да, — ответил он резко. — Пока не выяснятся все обстоятельства, веры нет никому.

Я подумал, что Антон оказался в нелепом положении. Если Скарга и проклинал кого-нибудь в последнюю минуту, то должен был проклинать только его.

— Значит, ты не станешь доверять мне, пока не выяснятся все обстоятельства? — переспросил я. — И другим ребятам тоже?

Ответ походил на лозунг:

— Это наша обязанность.

— Но с какого конца мы приступим к выяснению?

— Пока не знаю. Придумаем.

— Все вместе придумаем или ты в одиночку? — спросил я иронически. Давай, для начала проверим меня. Или тебя.

Он ответил, что отгадать осведомителя, на его взгляд, не составит сложности. Это не беда. Есть настоящая беда: Скарга не передал, где хранятся деньги. Партия может потерять девяносто тысяч. Но и полиция не найдет. И осведомитель, если он хотел поживиться. Теперь проблема, как это место узнать…

Вот тут я абсолютно перестал ему верить. Даже возникло подозрение, не приложился ли он сам к этой засаде? Чем черт не шутит. И посильнее его людей жандармы ломали. Все в этом случае сходится. То Скарга для него друг сердца, ближе нет, водой не разольешь, то на встречу не пошел, бросил своего друга в лихую годину. Подумаешь, Белый филера приметил. Да в эту минуту тут, вокруг сквера, может, пять филеров поставлено в караул. И ничего, сидим. Мог и не подходить к Скарге возле костела, мог нагнуться, шнурок завязать на ботинке, Скарге был бы знак — спасайся. А теперь изменника ищет, сказки рассказывает. Днем сам виделся со Скаргой, тот не мог умолчать о главном — о тайнике. Все-таки девяносто тысяч. Это не партийное объяснение — скажу потом, вечером на кладбище, у костела. А вдруг схватят? Антон нагло врал. Он знает, где денежки, те самые пачки ассигнаций, к эксу которых приложена и моя рука. Да и кто допустит мысль, что ему это неизвестно. И те, кто отыскивает деньги, начнут охоту за ним. Точнее, слежку. И в удобный момент арестуют или убьют.

— А если осведомитель — просто осведомитель? — спросил я. — Без мотива наживы. Один мотив — осведомить.

Антон задумался или сделал вид, что задумался. Результатом раздумья стал согласный кивок:

— Возможно. Но полиции необходимы именно деньги. Иначе Скаргу взяли бы днем на Немиге или в гостинице. Или еще в Смоленске. Деньги — кровь действия…

По тому, как он уважительно объявил "Деньги — кровь действия", я почувствовал, что «кровь» уже у него. И цель нашей встречи — убедить меня в том, что деньги погребены в неизвестном хранилище. Видимо, утром он изложил эту версию Белому, а позже расскажет другим. Расчет простой: осведомитель доставит грустное известие в жандармское управление, и оно прошляпит свою добычу. Я подумал, что надо переговорить на эти темы с товарищами, поставив под сомнение честность поведения Антона возле кладбища и отметив все слабые места созданной им легенды. Раз ему захотелось приостановить доверие, пусть сам почувствует силу коллективной подозрительности.

— Что ж, — согласился я, — проверка необходима. Когда соберемся?

— Передам через Белого, — сказал Антон и пошел по аллее походкой человека, погруженного в тяжелые раздумья.