Золотая голубка - [9]

Мы все втроем замерли, уставившись друг на друга с изумлением, вызванным абсурдностью ситуации – голая я, Изабель в порванной ночной рубашке и матрона в желтом с головы до ног. Я не смогла сдержать дрожь. Я бы лучше прошлась через главную площадь голой или в одеянии Изабель, чем вообще позволила бы надеть на себя что-то столь чудовищное, как одеяние матроны. Но у меня было мало времени на мысли об ее ужасном вкусе в одежде. Матроне потребовалась всего пара секунд, чтобы решить, что вопль – правильная реакция на данную ситуацию. Ее голос присоединился к крику Изабель в попытке приподнять стропила. Со стороны лестницы донеслись голоса стражников.

В этот момент мои мозги решили запоздало вернуться на положенное место. Я отпустила руку Изабель и рванула обратно той же дорогой. У меня было ориентировочно десятисекундное преимущество перед стражей.

Я захлопнула дверь в спальню Изабель и огляделась в поисках того, чем ее можно было бы припереть. К сожалению, все доступные вещи были либо слишком тяжелыми (платяной шкаф), либо слишком хлипкими, чтобы от них был толк (стулья). Я рванулась через комнату, открыла окно и распахнула деревянные ставни, впустив в комнату лунный свет. Под окнами текла река, так что я могла бы нырнуть в относительную безопасность, но у меня точно не хватило бы времени, чтобы собрать свою одежду, раскиданную по всей комнате. Стража грохотала сапогами уже совсем рядом.

Мудрый совет – никогда не ставьте скромность впереди безопасности (по крайней мере, самый мудрый из тех, что давали мне), но не это было причиной моих колебаний. Я просто сомневалась в своей способности незамеченной пробежать через город голышом.

Мой взгляд остановится на платяном шкафу. В темном углу, три метра высотой и около тридцати сантиметров от крыши до потолка. Кроме того, инстинкт опытного тихушника твердил, что надо забираться выше, когда проблемы рядом. Я разбежалась, подпрыгнула и ухватилась за крышу шкафа. Пальцы ноги нащупали резную завитушку, еще рывок – и я перевалилась головой вперед в склад десятилетней пыли, служивший домом огромного количества пауков и мокриц.

Скрытный потенциал платяного шкафа оказался даже лучше, чем я надеялась. То, что выглядело крышей шкафа, оказалось на деле всего лишь массивным лепным ламбрекеном, который был закреплен на мебели, заставляя ее выглядеть выше и изящнее. Я улеглась и только успела устроиться на крыше шкафа, как дверь с грохотом распахнулась и, судя по звукам, внутрь вбежали стражники.

- Он выпрыгнул, сержант, – крикнул один из них, видимо, заметив открытое окно.

Это «он» принесло мне облегчение. Они явно меня не видели. Хотя матрона теперь принадлежит к группе избранных, которые не примут меня за юношу, и уж конечно она предупредит стражников. Безусловно, Изабель будет еще более полновесным свидетелем, но я не была уверена, сколькими деталями она решит поделиться.

Я осторожно подвигалась в своем укрытии, пока не обнаружила в лепнине отверстие, пригодное для наблюдения за обстановкой. Четыре гвардейца торчали у окна.

- Сколько их там было?

- Я никого не вижу.

- Нужно поставить наблюдателя у причалов.

Последнее замечание высказал стражник с эполетами на плечах – видимо, сержант. Он развернулся, чтобы выйти из комнаты в сопровождении своих людей, и резко затормозил. Судя по выражению лица, мужчина увидел нечто, поразившее его до глубины души.

Мне пришлось еще немного подвинуться, чтобы увидеть причину его замешательства – в дверях комнаты стояла Изабель. В своем нынешнем состоянии ее ночная рубашка выглядела еще более откровенной, чем та первая, которую видела только я. Лунный свет и горящие свечи позволили мне разглядеть, что сержант покраснел. Мужчина нерешительно шагнул вперед, но Изабель не сдвинулась с места. Подозреваю, что в книге «Этикет для стражников» нет главы о том, как сдвинуть с места полуголую жену своего босса, когда его нет поблизости.

- Это было ужасно... ужасно. Она просто монстр, – прорыдала Изабель.

Я буквально услышала, как в головах стражников зашевелились шестеренки при слове «она».

- Я... я спала. А она ворвалась. Она... она... та воровка... Сорока, о которой поют песни, – Изабель шикарно изобразила истерическое заламывание рук. – И она... она... изнасиловала меня.

Синхронно головы всех стражников повернулись к кровати. И там все еще были влажные скомканные простыни, заляпанные потом ремни, привязанные ко всем четырем столбикам кровати, и – наиболее уличающая деталь – кожаный фаллос с ремешками, лежащий на подушке.

Изабель сделала полшага вперед, рухнула на колени и спрятала лицо в ладонях.

- Это было ужасно... ужасно.

Теперь стражники при желании могли бы протиснуться мимо нее в коридор, где мелькало желтое одеяние матроны. Но, судя по лицам мужчин, они не торопились уйти – ведь был еще слабый шанс услышать парочку пикантных подробностей.

Рука Изабель резко дернулась в направлении подушки.

- Это – та вещь, которую она использовала. О... Видели ли вы когда-нибудь нечто столь чудовищное? Зачем кому-либо вообще делать такую вещь? Вы только посмотрите, насколько это большое! У моего милого мужа и вполовину не такой размер.