Золотая акула - [106]

– И он еще выходит в эфир, мудила! Пусть только сунется сюда! Пойдет в пучину с отрицательным дифферентом! Никаких амнистий! – стучал кулаком по столу папа. – Статья звонковая! Взяли в долю как человека, а он черной неблагодарностью заплатил!

– Переплатил даже… – поднял палец чекист.

– В паршивых овцах стадо не нуждается! – подтвердил Вова справедливость доводов товарищей.

– Это точка зрения волка? – попросил уточнить я.

– Пастуха, – откликнулся Сергей. – За этой овечкой серьезный присмотр требуется, что – утомит!

Жить я переехал к Леночке, куда постепенно подтянулся Сергей, оказавшийся в одиночестве, и теперь мы сутками просиживали у компьютера, чувствуя, что скоро приобретем заочное образование искусствоведов.

Полотна принадлежали кистям известнейших европейских живописцев. Лица же, способные заинтересоваться их приобретением, проживали на Американском континенте, куда с разведывательно-ознакомительным визитом мне вскоре предстояло направиться.

А покуда мы ожидали задержавшуюся в Питере Веру, от которой уже давно не было никаких вестей.

Что наводило на объективные тягостные размышления.

Одинцов

Он увидел этих парней и – сразу почувствовал неладное.

Парни стояли, совещаясь, у ворот виллы и воровато поглядывали на окна, у одного из которых, скрытый портьерой, стоял он, Одинцов.

Национальность и род занятий этих коротко стриженных, накачанных субчиков в долгих определениях не нуждались: стандартные российские группировщики.

– Игорь! – Он взял с журнального столика «глок», прикрытый газеткой. – Зови Лену, у нас гости!

Володин, оторвавшись от компьютера, бросил короткий напряженный взгляд во двор. Вздохнул – с истомленным пониманием ситуации.

– Леночка, – обратился Одинцов к хозяйке дома. – По-моему, сюда направляются нехорошие ребята. По чью душу – неясно. Твоя задача: спокойно прими их. Если спросят, кто в доме, ответь: ты и ребенок. Веди их в гостиную.

Лена, заметно побледнев, молчаливо кивнула. В этот же миг брякнул колокольчик у входной двери.

– Э, есть кто дома? – осведомился развязный баритон.

– Да, слушаю вас… – донесся испуганный голос Лены.

Сергей указал Володину на подсобку, располагавшуюся рядом с входом в гостиную:

– Давай туда!

Прикрыв за собой дверь, они услышали раздавшиеся в коридоре шаги, а затем баритон продолжил довольно вежливо:

– Мы от Веры… Вы ведь Лена, я не ошибаюсь?

– Да, что с ней?

Проигнорировав этот вопрос, второй мужской голос – простудно-гнусавый – с одобрением произнес:

– А ничего ведь так хижина! Вот же расстарался покойник, а так и не воспользовался. За что, спрашивается, башку сложил?

– Простите, да кто вы?

– Мы-то… Друзья сеструхи твоей. В доме кто есть?

– Нет… То есть – ребенок…

– Это хорошо. Значит, Ленок, так, – произнес наглый баритон. – Докладываю: очень, понимаешь, Вера о своем спиногрызике переживает, убивается, я бы сказал, но приехать не может, все дела и дела…

– Какие же дела? – невозмутимо спросила Лена.

– Дела-то? – вздохнул гнусавый. – Покойник подбросил проблем вдовушке, он всему виной. И вкратце ситуация обстоит так: должен он нам денег. А потому… Сделаешь банковский перевод – это раз. Два – переоформим хижину. Вот и все.

– И… что дальше?

– А дальше, детка, – довольно рассмеялся баритон, – катись в Питер, к сестренке своей ненаглядной, мы тебя честь по чести туда проводим, не сомневайся…

– А мудрить надумаешь, – гремя угрозой в сиплой интонации, добавил другой бандит, – так мудри, дело твое. Но учти: жизнь сестры на себя берешь, такая вот цена всей мудрости… Это ясно?

– Ясно.

– Ну и ладушки. Спокойная ты, погляжу, девка, уживемся.

– Вы здесь собираетесь жить?

Гангстеры зашлись в восторженном гоготе.

– Конечно, дорогая! Готовь, кстати, обед!

Одинцов толкнул локтем Володина: пошли!

Встав в дверях гостиной, произнес, безразлично глядя на подобравшихся посетителей:

– Не знаю, как насчет обеда, Ленок, но в одном наши гости угадали: им действительно придется тут некоторое время пожить. И ничего не поделаешь. – Вздернул «глок», направив его в переносицу начавшего подниматься с кресла короткопалого типа с приплюснутым носом и крутым боксерским затылком. Пояснил холодно: – Замри, гнида, котел враз разнесу!

Короткопалый угрюмо переглянулся со своим сотоварищем, рыскавшим по сторонам колючими цепкими глазками загнанного в угол хорька.

Подобного сюрприза визитеры явно не ожидали.

– Пора, думаю, представиться, – произнес Одинцов. – Я – по всем вашим понятиям – мент. Квалифицированный, как пишут в характеристиках, специалист по вопросам организованной преступности. Вашего шакалья завалил гору. Я не хвастаюсь, а подсказываю вам вывод… Хотя вы тут уже чесали что-то об излишней мудрости, необходимости повторяться нет.

– Ты пожалеешь, волк, – сказал короткопалый, оказавшийся обладателем баритона. Из-под его голых, лишенных ресниц век таращились прозрачные, навыкате глаза.

– О чем пожалею? – усмехнулся Одинцов. – О ваших загубленных жизнях? Едва ли. Но если хотите их сохранить, выполняйте команды. Команда номер один: лечь на пол.

Парочка, угрожающе пыхтя, подчинилась приказу, подкрепленному выразительными передвижениями в воздухе не дающего осечек ствола.