Золотарь его величества - [76]

Вызвав к себе дьячка, он лично написал приказ об освобождении. Бумаги к вечеру самим Ельчаниновым были доставлены в монастырские казематы. И вскоре оба арестованных – освобождены.

-Государь желал обоих вас увидеть, – проговорил Силантий Семенович, когда Рябов и Золотарев ужинали в доме Евдокии. – Пришлось уговорить оставить ему эту затею на завтра. Вам бы в баньке попарится, да побриться. Эка, как обросли.

– Что верно, то верно, – молвил Андрей, поглаживая свою густую бороду.

– Вот и я об этом. А то смотри, царь сам бороду отстрижет.

Утром, когда петух только собирался пропеть свою арию, дверь в дом Евдокии скрипнула. Нагибаясь в горницу, вошел Петр. Громко закашлял, отчего трое мужиков сразу же проснулись, словно это не человек кашлял, а петух прокукарекал. Если Рябов встал как-то вальяжно, то Золотарев и Ельчанинов вскочили.

– Я вот что подумал, – проговорил Петр, пока те одевались. – У тебя ведь Андрей именины были недавно? Золотарев кивнул.

– Вот-вот, – сказал государь, – именины в тюрьме. Не порядок. Знал бы что Прозоровский, собачий сын, тебя в темнице держит, так давно бы вместе с капитан-командором освободил, а так… Кто ж знал, что он дождался, когда князь уедет. Петр приоткрыл дверь и прокричал:

– Дьяк! А ну сюда.

Пока тот пришел, все трое успели одеться. Теперь на Золотареве был новенький мундир, привезенный Ельчаниновым из Москвы.

– Так вот, – продолжал между тем Петр, – пора тебе прекращать сержантом быть. Вот и чин тебе новый, как раз на именины, – протянул грамоту, что только что была в руках у дьячка, – так что владей патентом, – боцманмат[55] Золотарев. Андрей взял бумагу.

– Чин этот во флоте присваивается, – молвил монарх, – да вот мне Ельчанинов все уши прожужжал, что «Андлары» есть воздушный флот. А посему быть ему и в этом флоте. Между тем Петр подошел к лоцману. Обнял его и поцеловал.

– Спасибо тебе родной, – проговорил он, – за подвиг твой спасибо! Взял у дьяка вторую грамоту и протянул Рябову.

– Владей! Отныне ты и дети твои не обязаны платить подати в казну государства, ибо твой подвиг дороже любого золота. Кстати, деньги. Петр протянул руку, и дьяк вложил в нее кошель.

– Держи! – Затем государь посмотрел на Андрея. – А ты веди, боцманмат, показывай свои «Андлары».

Царский кортеж из двух карет остановился перед избушкой авиаторов. Единственный воздушный шар, оставшийся после войны был аккуратно сложен и лежал на специально созданном «ангаре» – небольшом домике. Корзина, в которой когда-то поднимались летчики, была там же.

Государь открыл дверцу кареты и грандиозно вышел из него. За ним выбрались наружу Ельчанинов и Золотарев. Из другой кареты выбрался мальчишка лет двенадцати, точная копия государя и его учитель.

– Алексей иди сюда, – проговорил Петр, подзывая сына. Тот подбежал к родителю и спрятался за его спиной.

– Вот сын, – проговорил монарх, – знакомься – Андрей Золотарев, первый летчик России. Князя Ельчанинова ты знаешь. Андрей это мой сын. Ты о нем был наслышан, но никогда до этого не видел. Пожмите друг другу руки.

Андрей пожал мальчику его маленькую ладонь, и вдруг подумал, что в будущем тот будет казнен, самим же отцом.

– Ну, показывай! – Приказал царь.

Андрей вошел в избушку и нашел спящего Никона. Растолкал его. Бывший монах протер глаза и уставился на Золотарева.

– Освободили, – прошептал он.

– Да, – молвил Андрей, – государь приехал. Хочет видеть воздушный шар. Никон аж с лавки вскочил.

– Государь! Да как же! Да чтобы шар в небо поднять время нужно.

– Знаю. Ты пока подготавливаешь, я чем-нибудь его займу. А где Егор?

– На реку ушел. Ведь как вас арестовали, мы шар в небо больше и не поднимали.

– Будем надеяться, что времена те кончились. А теперь застегивайся, да пошли на улицу. Во дворе Петр чувствовалось, что нервничал. Ходил хаотично, курил.

– Ну? – вскричал он, завидев Андрея и солдата с пышными усами.

– Так ведь государь нам же время нужно, – замямлил бывший монах.

– Так чего же ты ждешь? Бегом готовить шар.

Но вместо того, чтобы бежать в так называемый «ангар», служивый побежал в дом.

-Куда это он? – спросил удивленный Петр у Ельчанинова. Но вместо того ответил Золотарев:

– Так ему нужно печь растопить.

– Для чего?

Пришлось Андрею рассказывать о принципе подъема шара в воздух. Его рассказ как раз занял то время, что понадобилось Никону. Служивый растопил печь, вытащил корзину, подготовил оболочку шара. Минут через двадцать «Андлар» был готов и рвался в небо.

– Я первый! – сказал Петр, подходя к корзине.

За ним последовал Андрей. Забрались. Эстонец дал знак летчику и тот начал потихоньку стравливать канат.

– Ух, ты, – вырвалось у царя, когда шар стал подниматься.

Вскоре шар завис на высоте полета птиц. Андрей порылся в ящичке и достал подзорную трубу. Хотел, было протянуть Петру, но тому, как будто ее и не надо было. Государь любовался окрестностями. Пока он это делал, эстонец посмотрел вниз, и только теперь обратил внимание на учителя царевича.

– А кто это с царевичем? – поинтересовался Андрей.

– Учитель. Он англичанин. Преподает разные науки.

Человек стоявший с Алексеем был хорошо знаком Золотареву. Его он уже один раз лицезрел, причем на глаза попался иноземец здесь в Архангельске, и было это почти год назад.