Золотарь его величества - [72]

На следующий день, они подплывали к Архангельску. На причале Золотарев разглядел князя. По его виду было понятно, что тот собирался отправиться на их поиски.

Князь Прозоровский посмотрел на племянника и спросил еще раз:

– Ты уверен? Паренек кивнул.

– Так, – молвил Алексей Петрович, – сейчас, когда князь здесь арестовывать его нельзя. А вот когда уедет… Но это не так важно.

Капитан-командор раненый лежал в своем доме. Вокруг него суетилась жена, а маленький сынишка играл на полу. Неожиданно дверь скрипнула, и в помещение вошли солдаты.

– Что случилось? – поинтересовался Ремизов.

– Извини капитан-командор, – молвил Животовский, – но князь-воевода приказал доставить тебя к нему.

– Что же он сам не прибыл, – возмутился Александр, – знает же, что ранен я.

– Князь тебя не в гости капитан-командор зовет, – продолжал Григорий, опустив глаза, – он арестовать тебя велел. Так как подозревает тебя в помощи шведам при осаде крепости.

– Какой помощи?

– Вот и я подумал так, да вот только приказа воеводы ослушаться не могу. Ну-ка парни помогите капитан-командору.

– Я сам! – Вскричал Ремизов, попытался встать, но не смог.

– Вот видите, – молвил Животовский.

Солдаты подняли капитан-командора. Надели на него кафтан, треуголку. Под руки вывели из дома, где у ворот стояла карета воеводы.

– Ценит меня воевода, – проворчал Ремизов и плюнул со злости.

– Вы уж не бойтесь капитан-командор, – прошептал Григорий, – Мы, как только будет такая возможность, человека к Петру Алексеевичу пошлем. Он то и сообщит ему о подвиге. А государь наш справедлив. Посадили капитан-командора в карету.

II

На следующий день, известие об аресте капитан-командора Александра Ремизова принес Яшка Кольцо. Тот за последнее время наладил отношения с местными служивыми, которые иногда заглядывали в кабак пропустить кружку другую хлебного вина.

– Видимо придется все-таки ехать в столицу, – проворчал Ельчанинов, выслушав доклад.

Князь и так собирался покинуть Архангельск, для того чтобы отыскать странного иноземца прибывшего в Московское царство, а тут еще это. Придется спасать Ремизова, пока князь-воевода не придумал что-нибудь пострашней темницы. Хотя и находится в застенках не такое уж приятное занятие. Вечером он приготовил свои вещи, а утром первого июля коч «Чайка» отчалил от пристани. Андрей вновь остался один.

Ближе к полудню заявились солдаты под командованием Георгия Животовского и арестовали эстонца. Золотарев тяжело вздохнул, надел кафтан, треуголку и, не оказывая сопротивления, последовал за конвоирами полагая, что произошла какая-то ошибка. Яшка, коловший в это время дрова во дворе, проводил его печальным взглядом, а когда ворота за Андреем закрылись, со злости плюнул.

– Дождались, когда князь уедет, и заявились, – пробормотал он. – Значит, боятся Силантия Семеновича. Жаль только теперь не передать князю весточку, что Андрея арестовали, как ворога какого. Теперь вся надежа, чтобы Силантий Семенович государя сюда привез. Тот бы сам лично с воеводой по-хозяйски поговорил.

То, что сам Яшка может попасть в тюрьму, он как-то и не подумал. С одной стороны, всех кто общался с капитан-командором да сержантом Преображенского приказа нужно сажать, с другой стороны о его темном прошлом, а службу в стрельцах и разбойничество на большой дороге теперь и так можно назвать, ни кто кроме Андрея Золотарева не знает. А у того, в этом Яшка был уверен, ни какими пытками это не вытянешь. Хотя если признаться странный он – мужик Андрей. Все больше молчит, говорит только по делу и к месту.

Между тем арестованного посадили в карету. Напротив сел Григорий Животовский. Кучер хлестнул плеточкой и экипаж тронулся.

– Куда вы меня? – поинтересовался Андрей, понимая, что не к теще на блины едет.

– В монастырские подземелья. – Молвил офицер. – Там не много посидишь, пока князь-воевода тебя допрашивать не приедет. Предложит идти к нему на службу, мой совет соглашайся. Князь Ельчанинов далеко, капитан-командор твоим соседом стал, а воевода он рядом, да к тому же власть имеет.

Дальше ехали молча. У Золотарева больше не было вопросов, а Григорию с арестованным разговаривать было не о чем, да и не положено.

Въехали в ворота монастыря. Несколько раз свернули, пока не остановились у башни. Животовский открыл дверцу кареты, выбрался наружу и стал ждать арестованного. Тот последовал за конвоиром. Стоя на булыжном плацу, так окрестил это место перед башней Андрей, Золотарев поправил треуголку. Руки за спину.

Дверь в темницу за Золотаревым захлопнулась. Лязгнул замок. Андрей перекрестился и тяжело вздохнул. Здесь было темно и сыро. В углу кто-то кашлял. Эстонец снял свой кафтан и бросил на земляной пол.

– Лучше постелите солому, – раздался голос из угла, – боюсь мы тут с вами надолго. Осмелюсь предположить, что ваш кафтан, от холодного земляного пола не спасет.

– Кто здесь? – поинтересовался

– Капитан-командор Ремизов, – представился арестованный, – а вы?

– Сержант Преображенского приказа Андрей Золотарев.

– Приятель князя Ельчанинова, – сообразил Александр, – ну, и как там наш князь?

– Уехал в Москву. Хочет поговорить с Петром Алексеевичем, чтобы вас освободили.