Золоченая цепь - [21]

Он вообще не мог каким-либо образом поставить своего подопечного под угрозу.

Зато ночами он был совершенно свободен. Стоило дворцу погрузиться в сон, как кто-то из гвардейцев подменял его на посту, поэтому он мог присоединяться к остальным в их забавах. Два рога пива были его пределом, но ему хватало и одного. Тело его настоятельно требовало упражнений, так что он фехтовал. В лунные ночи он соревновался в безумных скачках по полям или участвовал в разнузданных купаниях на реке. Он преуспел в недолгих романах, без труда находя себе партнерш.

Он научился побеждать Монпурса если не на рапирах, то хотя бы на саблях.

Он не расставался со своим кинжалом, снимая его только в постели.

Король больше не принимал участия в фехтовании, за что гвардейцы были весьма благодарны Дюрандалю.

Он часто видел Амброза. Даже если они просто встречались в коридоре, поздоровавшись с маркизом, Король всегда приветствовал и Клинка, обращаясь к нему по имени. Пасть жертвой его обаяния было так просто — и как здорово, наверное, быть связанным с таким человеком!

Увы, капризный случай рассудил по-иному. Каким бы выдающимся фехтовальщиком ни был Дюрандаль, он понимал, что пожизненно обречен охранять жалкого маркиза. Ему не суждено служить королю, которым восхищался, не суждено воевать рядом с ним, или спасти его жизнь в смертельной схватке, или биться с чудовищами, или разоблачать предателей, дослужиться до уважаемой должности, отправиться с тайной миссией в дальние страны — ему не суждено вообще ничего кроме роли бесполезного придворного украшения. Даже лучший меч королевства может оказаться игрушкой.

Часть II Наттинг

1

— Что ж, ладно, — прошипел Кромман. — Ты можешь идти. Оставайся в своем поместье до тех пор, пока тебя не вызовут. — Он побагровел от злости.

— Опусти меч, сэр Куоррел, — приказал Роланд, становясь между ними. Впрочем, Куоррел был свежевыкованным Клинком, а новый канцлер представлял слишком явную угрозу для его подопечного. Несколько мгновений казалось, что приказа будет недостаточно. Потом побледневший паренек сделал над собой усилие и снял руку с эфеса меча.

— Как вам угодно, милорд. — Он с ненавистью посмотрел на Кроммана.

Вздохнув про себя с облегчением, Роланд направился к двери. Куоррел оказался у нее первым и выглянул наружу, как и полагается хорошо вышколенному телохранителю.

— Маска! — шепнул Роланд. Это было старое айронхоллское предостережение: напоминание о том, что в настоящем поединке лицо не скрыто от взгляда противника.

— Милорд. — Паренек расплылся в улыбке, когда он широко распахнул дверь, позволяя ему пройти. Злой блеск в глазах остался, но никто не стоял достаточно близко, чтобы заметить это. Впрочем, вряд ли кто из латников вообще настолько проницателен, чтобы разгадать истинные чувства и Клинка, и его подопечного. Тут уж речь шла только о принципе, спокойствием нынче никого не обманешь. Королевский секретарь спешно примчался из дворца и вошел в кабинет Канцлера; трудно ли сделать выводы из того, что лорд Роланд вышел вскоре без цепи, которую проносил два десятка лет?

С полдюжины латников стояли, сбившись удивленной кучкой. Кромман явно не сказал им, что от них требуется делать, поскольку при виде бывшего канцлера они вытянулись по стойке «смирно» и не предпринимали никаких попыток задержать его отъезд. Шесть? Даже для Куоррела шестеро могли бы создать затруднения… впрочем, сам Роланд никуда не делся и помог бы ему. Мысль о том, что Кромман посчитал необходимым выделить целых шесть солдат для ареста человека его лет, приятно тешила самолюбие.

Первым делом им предстояло миновать большую приемную, полную мужчин и женщин, которые ждали встречи с ним, некоторые — уже не первый день. Теперь у них уже не было повода видеть его; более того, в случае, если слухи о его опале уже распространились, что вполне вероятно, многие предпочли бы вообще держаться от него как можно дальше.

Он видел, как эта новость волной катится по ожидающим — изумленные вздохи, опасливые взгляды. Кто тут улыбается, а кто хмурится? Какая разница! У него теперь нет друзей, одни враги.

— Говорят, — заметил Куоррел, — что граф Алданский — верный фаворит Королевского Кубка этого года.

Ага, у опального министра все-таки остался один друг! Даже королевская немилость не может оттолкнуть Клинка от своего подопечного.

— Не торопись с выводами, сынок. Я бы не советовал тебе делать ставки. Он, часом, не из Стипнесской школы?

— Кажется, оттуда. Я так понимаю, тамошние ребята быстро движутся.

— Молния, страдающая поносом, — на них смотрели, прислушивались, но пока никто не делал попытки ухватить лорда Роланда за рукав.

— Что они там используют — воздух и огонь?

— И изрядную толику времени, полагаю. Это самое опасное. Их выпускники редко доживают до сорока. Нынешний герцог, его отец, тоже оттуда, хотя, насколько мне известно, пока еще крепок. Я бился с ним раз, когда он был еще графом, — этот увалень до сих пор не простил ему тот день.

— О, я слышал об этом поединке, милорд! Это одна из любимых айронхоллских легенд, — Куоррел нес эту чушь, и выражение юного лица его было абсолютно невинным. Он держался молодцом; надо сказать ему об этом, как только они окажутся одни. Сначала им нужно зайти в его апартаменты, забрать несколько книг. Потом — сквозь строй по парадной лестнице, вниз и вниз, пока он не заберется в карету и не покинет дворец, навсегда, направившись домой, в Айвиуоллз. Там он будет дожидаться королевской милости. Точнее говоря, немилости.