Золи - [64]
— Я знаю, что ты нас понимаешь. Мы всего лишь хотим тебе помочь, зачем же ты нам мешаешь?
Я забрала со стола прядь Конкиных волос, и меня увели в карантин.
В белых больничных палатах меня держали так долго, что я стала перебирать в памяти пережитое. Теперь, когда я вспоминаю все это, мой голос силен, но тогда я была слаба, испугана и останавливалась на каждом углу, реальном или воображаемом. Я не хотела возвращаться мыслями к дорогам своего детства, пыталась выкинуть их из головы, но чем сильнее я старалась сделать это, тем чаще видела их внутренним взором.
Мы с Конкой делали свечи из картофелин, вырезая их сердцевину. Зимой Конка любила кататься на коньках от дерева к дереву, держа горящие свечки, которые согревали ей руки. Отец сделал ей коньки из старых сапог и ножевых лезвий. Иногда, когда она поворачивала, ехала быстро или падала, пламя картофельной свечи гасло. А иногда вверх летела ледяная пыль и гасила пламя. Это и многое другое вспоминала я, лежа на австрийской кровати. Иногда мне казалось, будто я по-прежнему еду по льду. Я слышала, как он потрескивает, видела тянущиеся ко мне руки. Слышала шаги в лесу. Там оказывались Свон, Вашенго или Странский, перебирающий стопку бумаг, а за ними снова — ряд чиновников, медсестер, офицеров и охранников. Я отворачивалась и металась на постели, но картины эти всё настойчивее возвращались ко мне, и невозможно было от них избавиться.
Каждый день приходила доктор Маркус с поблескивающим стетоскопом, с несколькими авторучками в кармане, одна с канадским флагом. И хотя она нисколько не походила на Свона, я не могла не думать, что эта светловолосая женщина с карими глазами и овальным лицом как будто сестра ему.
— Ты не должна страдать, — говорила она. — В этом нет смысла. Почему бы тебе не рассказать мне о себе? Тогда я смогу помочь.
Это звучало как старая песня или детский стишок. Будто бы ребенок переиначил на свой лад бюрократические речи и твердил их без умолку.
— Я знаю, что ты можешь говорить, — повторяла доктор Маркус. — Медсестры тебя слышали. В первый день ты кричала на незнакомом им языке. По-цыгански? Я права, по-цыгански?
Я отворачивалась.
— Некоторые считают тебя полячкой, — однажды сказала она. А потом наклонилась ко мне: — Но, по-моему, ты из космического пространства.
Я едва не улыбнулась. Когда доктор Маркус ушла, я принялась разглядывать потолок, и чем дольше смотрела, тем сильнее чувствовала потребность ответить на ее вопросы.
Они не знали моего имени, они не знали о моей тоске.
В тот же день доктор Маркус пришла ко мне еще раз, посветила фонариком в глаза и записала что-то на планшете. Таблетки, белые с оранжевой надписью, мне давали вместе с водой. Меня донимала странная мысль, что я проглатываю слова, и перед моим внутренним взором возникало лицо Свона. В дороге я потеряла зуб, а таблетка с оранжевой надписью как раз помещалась на его месте между соседними зубами. После ухода сестры я таблетку выплевывала и бросала в отверстие в спинке кровати.
Вряд ли найду сейчас подходящие слова, чтобы описать ощущение, будто свою жизнь я оставила позади. Мне казалось, что я болтаюсь в воздухе, как висящая на ветке рубашка. Всякий раз, как я поворачивалась в постели, передо мной вставали старая дорога, улица за шоколадной фабрикой, путь к школе возле Прешова или тропинка к лесу над виноградниками. В моем мозгу вспыхивали зеленые и желтые сполохи. Я поворачивалась на другой бок, и вспыхивали новые сполохи. Вот я стою на странном мосту, не зная, насколько он широк. Пытаюсь перейти его. Стою в темных волнах того, что секунду назад было ясным небом. Кожаные ремешки застегнуты у меня на груди. Мне между зубами вставляют кусок резины. Мой детский образ возвращается ко мне, маячит надо мной, глаз с «ленивым веком» смотрит вниз. Через некоторое время я узнаю этого ребенка, это не только я, но еще и Конка, хотя ее волосы обрезаны. Девочка сидит, глядя, как предметы отступают вдаль. Слышатся странные звуки, нисколько не похожие на мелодию. Ряд деревьев скрывается из виду. Полощутся на ветру стены палатки. Надо мной склоняются медсестры, в предплечье входит игла. Я отворачиваюсь и пытаюсь вытрясти гремящие таблетки из спинки кровати. Я бы приняла их все за один раз. Это были ужасные дни, хуже не бывало.
Наконец доктор сказала, что больше не станет назначать мне ни таблеток, ни уколов. Она прикрикнула на медсестер и велела им водить меня по палате, взяв под руку. Я встала и покачнулась. Хождение помогло исцелить некоторые из моих недугов. В следующие недели меня хорошо кормили, и все мои порезы подживали, волосы немного отросли. За моими ступнями старательно ухаживали. Повязки меняли трижды в день, наносили на раны похожую на сметану мазь, пахнущую мятой. Мне позволили пометить простыни — я не хотела лежать на чужих, даже выстиранных, я дала это понять, наматывая их себе на руку.
Доктор Маркус сказала:
— Оставьте ей простыни, стоят они недорого, и скоро она пойдет на контакт с нами.
Но я сказала себе, что этому не бывать. Я создам в собственной голове особое место, закрою его двери, поселюсь за ними и на открытое место не выйду, никогда. Я описывала круги по палате, один за другим, как часовая стрелка. Через некоторое время ступни у меня стали заживать, ноги окрепли. Доктор Маркус пришла и сказала:
Рудольф Нуриев — самый знаменитый танцовщик в истории балета. Нуриев совершил революцию в балете, сбежал из СССР, стал гламурной иконой, прославился не только своими балетными па, но и драками, он был чудовищем и красавцем в одном лице. Круглые сутки его преследовали папарацци, своими похождениями он кормил сотни светских обозревателей. О нем написаны миллионы и миллионы слов. Но несмотря на то, что жизнь Рудольфа Нуриева проходила в безжалостном свете софитов, тайна его личности так и осталась тайной. У Нуриева было слишком много лиц, но каков он был на самом деле? Великодушный эгоист, щедрый скряга, застенчивый скандалист, благородный негодяй… В «Танцовщике» художественный вымысел тесно сплетен с фактами.
Ньюфаундленд, 1919 год. Авиаторы Джек Алкок и Тедди Браун задумали эпохальную авантюру – совершить первый беспосадочный трансатлантический перелет.Дублин, 1845 год. Беглый раб Фредерик Дагласс путешествует морем из Бостона в Дублин, дабы рассказать ирландцам о том, каково это – быть чужой собственностью, закованной в цепи.Нью-Йорк, 1998 год. Сенатор Джордж Митчелл летит в Белфаст в качестве посредника на переговорах о перемирии между ИРА и британскими властями.Мужчины устремляются из Америки в Ирландию, чтобы победить несправедливость и положить конец кровопролитию.Три поколения женщин пересекают Атлантику ради того, чтобы продолжалась жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1970-е, Нью-Йорк, время стремительных перемен, все движется, летит, несется. Но на миг сумбур и хаос мегаполиса застывает: меж башнями Всемирного торгового центра по натянутому канату идет человек. Этот невероятный трюк французского канатоходца становится точкой, в которой концентрируются истории героев: уличного священника и проституток; матерей, потерявших сыновей во Вьетнаме, и судьи. Маккэнн использует прошлое, чтобы понять настоящее. Истории из эпохи, когда формировался мир, в котором мы сейчас живем, позволяют осмыслить сегодняшние дни — не менее бурные, чем уже далекие 1970-е.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.
Англия, 1943 год. Вторая мировая воина в разгаре. Жителям прибрежной деревни Тайнхем приказано покинуть свои дома: британская армия будет проводить здесь военные учения. Министерство обороны реквизирует и поместье лорда Альберта Стэндиша, но накануне отъезда в старинной усадьбе разыгрывается настоящая трагедия… 2018 год. Мелисса надеется, что поездка в Дорсет возродит ее зашедшие в тупик отношения с другом Лиамом, но молодой человек предпочитает заниматься серфингом без нее. Оставшись в одиночестве, Мелисса отправляется на поиски местных достопримечательностей.
«У каждого в шкафу свой скелет». Эта фраза становится реальностью для Эвери, успешной деловой женщины, младшей дочери влиятельного сенатора Стаффорда, когда та приезжает из Вашингтона домой из-за болезни отца. Жизнь девушки распланирована до мелочей, ей прочат серьезную политическую карьеру, но на одном из мероприятий в доме престарелых старушка по имени Мэй стаскивает с ее руки старинный браслет… И с этого браслета, со случайных оговорок бабушки Джуди начинается путешествие Эвери в далекое прошлое. Много лет назад на реке Миссисипи в плавучем доме жила небогатая, дружная и веселая семья: мама, папа, Рилл, три ее сестры и братик.
В самом конце Первой мировой войны юная англичанка Эмили Брайс влюбляется в молодого и храброго пилота Роберта Керра, который лежит в госпитале и вскоре должен вернуться на фронт. Зная, что ее родители, которые уже нашли дочери выгодного жениха, не одобрят такой выбор, девушка записывается в Женскую земледельческую армию и уезжает на тяжелые сельхозработы подальше от дома. Она горит патриотическим желанием принести как можно больше пользы стране, мечтает о счастливом замужестве, но еще не знает, какие ужасные испытания готовит ей судьба.
Англия, конец 40-х годов. Малышке Рози было всего пять лет, а ее сестре Рите — девять, когда их мать Мэвис привела в дом нового ухажера. Ее избранник пил, бил ее и терпеть не мог девочек, но ведь сердцу не прикажешь…. Вскоре Мэвис поняла, что ждет ребенка, но грубый, алчный Джимми Рэндалл поставил условие: «Женюсь, если сдашь девчонок в приют!» Скрепя сердце, Мэвис согласилась на временную разлуку с Ритой и Рози, но сразу после родов Рэндалл подсунул жене документы о полном отказе от дочерей. И Мэвис, не читая, поставила свою подпись… Теперь жизнью двух несчастных сестер, сердца которых разбиты предательством матери, целиком и полностью распоряжаются хозяева приюта «Нежная забота».